Избравший ад: повесть из евангельских времен
Шрифт:
Все обернулись. Перед ними стоял руководитель братства Иорам. Анания и Бар-Абба почтительно поклонились, Иуда лишь едва склонил голову. Иорам пристально смотрел на него. Лицо наставника, как всегда, казалось маской, но взгляд темных глаз был пронзителен.
– Ты слишком суров к юноше, Анания. Он молод, впечатлителен. В его душе накопилось много разного, он хочет выговориться. Кто поймет его лучше, чем наставник?
– Но равви, он в последнее время очень странно ведет себя. Я подумал…
– Тем больше у нас причин для беседы. Идем, – кивнул он Иуде.
В келье Иорама чадил единственный светильник. Дав молодому человеку время оглядеться,
– Хорошо, когда желания совпадают, Иуда. Я тоже собирался поговорить с тобой. Товия рассказал мне, что случилось в Кумране [37] , и о вашей беседе у городской стены. Ты знаешь – он слишком поддается эмоциям. Я мало что понял, хочу услышать твою версию.
37
Кумран – поселение на одноименном сухом плато на западном берегу Иордана, в полутора километрах от северо-западного побережья Мертвого моря. Было основано примерно во время правления Иоанна Гиркана (134–104 годы до н. э.). Точный характер поселения до сих пор не установлен. Ученые предлагают разные гипотезы: центр религиозной общины ессеев, вилла, хасмонейский форт, коммерческий центр. Я склоняюсь к последней.
– Версию чего?
– О событиях в городе можешь не говорить. Самуил и Анания дали мне вполне ясную картину. Должен отметить, ты проявил себя превосходно. Мы гордимся тобой, брат.
– Подобную похвалу я уже слышал недавно, – с печальной усмешкой ответил Иуда. – Не скажу, что она меня радует.
– Почему?
– Тому много причин. Об этом я и хотел поговорить, равви.
– Ну что ж… я слушаю, и готов ответить на твои вопросы.
– Значит, я могу говорить с полной откровенностью и рассчитывать на то, что получу ясные ответы?
– Это странный вопрос, Иуда.
– Увы, я уже убедился, такой разговор здесь чаще всего не слышат, еще меньше понимают и хотят поддержать.
– Хм…
Иорам поднялся, подлил масла в светильник. Тот ярко вспыхнул, выхватывая из темноты все углы крошечной кельи наставника.
– Конечно, говори откровенно, я рад буду ответить тем же.
– Благодарю. – Иуда глубоко вздохнул, провел руками по лицу. – Равви, вы сами позвали меня в братство. Юношу из знатной, богатой семьи, о котором вы ничего не знали. Я высоко оценил это доверие…
– Ты вполне оправдал его. За эти годы ты оказал братству немало услуг. Мы ценим тебя как превосходного бойца, организатора, а главное – верного и надежного товарища. Но Анания прав: ты всегда выделялся среди твоих собратьев, а в последнее время ведешь себя совсем странно. Что происходит, Иуда?
– Я хотел задать тот же вопрос, равви.
– Объясни!
– Я пришел в братство, потому что моя душа болит при виде горестей Израиля, а гордость стонет от унижений, которым нас подвергают римляне. Я искренне дал клятву и готов принести себя в жертву на благо своему народу и Родине. Я верил в то, что наш путь – единственно правильный. А теперь я чувствую себя обманутым.
– Кем обманутым?
– Вами.
– Что?! – Иорам вскочил.
– Ты сказал, что выслушаешь меня спокойно, равви.
– Да… Хорошо, – глубоко вздохнув, наставник очень медленно сел обратно. – Но ты должен объяснить!..
– Равви, вы научили меня владеть оружием, чтобы защищать Израиль, сражаться против его врагов. Так?
– Конечно.
– Почему же получается наоборот? За эти годы я видел, что мы приносили лишь смерть и горе. Римляне презирают, а не боятся нас… Соотечественники опасаются, не доверяют, а подчас и ненавидят, потому что от нас одни несчастья.
– Ты понимаешь, что говоришь?
– Слишком хорошо. Иорам, скажи честно, за все годы, что существует братство, мы добились хоть чего-нибудь?
Наставник встал и резко отвернулся, прислонившись к стене.
– К великой цели не дойти короткой дорогой, – не оборачиваясь, заговорил он после паузы. – Мы заставили римлян считаться с нами, мы показали, что Израиль не оскудел верой и мужеством. Мы охраняем чистоту Закона.
– Красивые слова! Но я больше не верю в них.
– Не веришь? – наставник снова сел, прожигая собеседника взглядом. – Иуда, это отступничество!
– Нет, это прозрение… Иорам, того пылкого юноши, который пришел сюда воодушевленный, полный радужных надежд и веры, больше нет.
– Что же случилось?
– Прошло время, и для меня оно было горьким. Помнишь мое испытание кровью?
– Да. Ты замечательно прошел его.
– Тем хуже! Мне было очень трудно, потому что перед глазами все время стояла заповедь Моисеева. Однако я преодолел себя… ради того, во что верил, ради вашей «великой цели». И теперь так жалею об этом!..
– Жалеешь? – Иорам заговорил таким тоном, будто увещевал новобранца, пожелавшего присоединиться к братству. – Иуда, ты – один из лучших, хотя так молод! В первый раз всегда трудно… Конечно, Заповеди никто не отменял. Но вспомни, что Всевышний приказал Моисею, когда привел его на нашу землю и повелел биться с амаликитянами [38] .
38
Амаликитяне – древнее племя семитского происхождения, кочевавшее в степях каменистой Аравии на юге от Палестины. По Библии они были первым народом, напавшим на вышедших из Египта евреев. Затем, по приходе в Ханаан, евреи снова столкнулись с ними. Согласно Книге Чисел, Моисей, по повелению Яхве, проповедовал истребительную войну против амаликитян.
– Помню. Это была война на выживание нашего народа. Хотя… да простит меня Господь, я не убежден, что невозможно было иначе. И за все эти годы я так и не приобрел уверенности, что поступал правильно, что имею право оборвать чужие жизни. Не слишком ли много мы на себя берем, равви?
– Иуда, если ты не был уверен, как мог действовать? Ты ведь выполнял наши приказы и не отступал.
– Отступал и отказывался. Тебе ли не знать?
– Конечно, знаю! Несколько раз ты отказался наотрез. Я считал это просто блажью впечатлительного юноши, думал – пройдет.
– Блажь?! Нет! Какой бы великой ни была цель, убийство – всегда убийство. В Законе не бывает исключений, ради любой цели нельзя топтать чужие жизни! Вы сделали из меня отменного убийцу, Иорам!
Наставник вспыхнул, но снова справился с гневом и ответил ровным голосом.
– Мы сделали из тебя воина, настоящего борца за свободу Израиля.
– Воины убивают врагов в бою, в честной схватке, а не из-за угла или впятером одного. Они не убегают, оставляя безоружных людей на растерзание.