Изгнание
Шрифт:
– Только той, что король надеется, что его войско составит несколько тысяч человек.
– На стороне Парламента тоже есть сильные противники, – задумчиво проговорил Джоселин. – Эссекс и Варвик – эти имена кое-что значат. Народ вполне может встать на их сторону.
– Они злоупотребили его доверием, – прошипел сэр Дензил, поджав губы. – Как могут титулованные аристократы выступать против своего короля?
– При сложившейся мрачной ситуации, – серьезно сказал Джоселин, – я думаю, мы станем свидетелями еще многих измен. Просто немыслимо – всех считать
– Чем же все это кончится?
– Кто знает? Но творящиеся в стране гражданские беспорядки, без сомнения, ни к чему хорошему не приведут, – Аттвуд осушил еще один бокал. – Однако среди всего этого есть и хорошие новости. Племянники короля, принцы Руперт и Морис, едут из Богемии, чтобы присоединиться к нему.
– Принц Руперт? – спросила Николь. – Он случайно не сын Зимней Королевы?
Мужчины уставились на нее в недоумении.
– Он является сыном сестры короля, Елизаветы. Ее называют Червонная Дама, и я никогда не слышал, чтобы ее звали как-то иначе, – нахмурился сэр Дензил. – Иногда, Арабелла, ты говоришь очень странные вещи.
Она пожала плечами, решив не давать ему повода для спора:
– Простите, отец. Мне казалось, что я слышала, как кто-то назвал ее так. Так, значит, Руперт тоже будет в Ноттингеме?
Джоселин улыбнулся:
– Он со своими людьми уже добрался до Ньюкастла. Он один из лучших фехтовальщиков в Европе, и его помощь дядюшке будет очень кстати.
Николь снова вспомнила имена Эррола Флина и Дугласа Фэрбенкса и засмеялась от удовольствия:
– Я очень надеюсь, что мне удастся его увидеть.
– Если он будет в Ноттингеме одновременно с нами, я сам лично прослежу, чтобы ты была ему представлена, – напыщенно проговорил сэр Дензил.
– Я никогда этого не дождусь! – воскликнула Николь.
Чувство нереальности теперь усиливалось мыслями о том, что она повстречает настоящих исторических персонажей, ставших в ее веке легендарными, и от предчувствия этого ее начало трясти, как в лихорадке.
– Я думаю, вы понравитесь принцу, – сказал лорд Джоселин, и его глаза странно блеснули.
– Откуда вы знаете?
– Потому что, прошу прощения, госпожа, но говорят, что он ценит красивых женщин.
Слегка шокированная, Николь подумала, что это первый комплимент, который она получила в качестве Арабеллы, если не считать конкретные намеки сэра Дензила. У нее появилось жгучее желание посмотреться в зеркало. Она встала:
– С вашего позволения, джентльмены, я бы хотела пойти отдохнуть. Сегодняшнее путешествие утомило меня гораздо больше, чем мне казалось, – с какой легкостью, подумала она про себя, ей удалось найти подходящий предлог, чтобы покинуть комнату, и преподнести его в манере этого далекого столетия.
Лорд Джоселин поклонился:
– До завтра, госпожа Локсли.
– Надеюсь, – сдержанно ответила она.
Оказавшись за дверью, она тут же бросилась в свою комнату и достала из саквояжа ручное зеркало, которое было теперь чуть ли не главной вещью в ее туалете. Посмотревшись в него, она обнаружила, что Арабелла действительно очень мила. В свете свечей волосы цвета спелой пшеницы отливали золотом, вьющиеся пряди колыхались подобно волнам, когда она качала головой. Глаза блестели и в полутьме казались почти сапфировыми, ярко-розовые губы кривились в легкой усмешке.
– Ты только посмотри на себя, – вслух проговорила Николь, – всего несколько стаканов вина – и ты ухмыляешься, как дурочка. Если бы тебя сейчас увидел Луис, он бы смеялся до коликов.
Но жестокая правда была в том, что Луис был от нее на расстоянии миллионов световых лет. И Луис, который спал с гибкой стройной женщиной, скорей всего, не стал бы смеяться, а нашел, что эта приторная красота из другого столетия вовсе непривлекательна и не удостоил бы ее даже улыбкой.
На мгновение Николь вспыхнула от возмущения, ощутив неприязнь к телу, с которым была теперь связана таким странным образом. Тут ее мысли вернулись в настоящее, и она с сожалением подумала о том, что, может быть, уже больше никогда не увидит своего любовника и не сможет узнать, как бы он отреагировал на то, что произошло.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мост через быстро несущиеся воды реки Трент издалека казался таким узким, что на нем едва смогли бы разминуться два пешехода. Но когда громоздкая карета сэра Дензила Локсли приблизилась, то стало очевидно, что он вполне пригоден для переправы, правда, только одного экипажа. Поэтому на берегу выстроилась длинная вереница из повозок и карет, пассажиры которых нетерпеливо ждали, когда настанет их черед переправляться через реку. Заинтересованная всей этой суетой и спорами, Николь, не отрываясь, смотрела в окно. В ней все сильнее росло ощущение того, что она принимает участие в грандиозном театрализованном представлении.
Кругом были люди: пешие, конные, в простых грубых повозках и в дорогих величественных экипажах, – каждый из них старался как можно быстрее пересечь мост через Трент, на противоположном берегу которого расположился Ноттингем. Завороженно наблюдая за всеми этими людьми, Николь обратила внимание, что не все они пришли сюда для того, чтобы встретиться с королем. Многие пешеходы ругались, раздраженные тем, что им перекрыли главную дорогу в город, они отважно лезли под колеса, и их спасало лишь то, что попав на мост, все экипажи двигались не быстрее улиток.
Когда они были в середине очереди, Николь заметила черную карету лорда Джоселина Аттвуда с фамильным гербом Эйвонов на боку: в нем преобладали малиновый и золотой цвета.
«Впечатляет!» – подумала Николь и улыбнулась, увидев, как из окна кареты высунулась сначала знакомая шляпа, а потом – голова самого Аттвуда.
Он бросал что-то, по-видимому, монеты, потому что окружающие экипаж люди тут же рассыпались, что позволило ему двигаться относительно быстро.
– Наш новый друг тоже приближается к переправе, – сказала она радостным голосом.