Изгнание

Ланиус Андрей

–  Я знаю… - говорила Кари, не отрываясь от еды.-Сейчас полегчает… Много сил потратила на западный рудник. Там бурят скважину, чтобы запустить к нам газы…

Все сидящие за столом тревожно переглянулись. Ригцин пружинисто поднялся со стула. Высокий, подтянутый, стройный, он прошел к пульту «Разумника», постучал на клавишах и встал вполуоборот к Кари, дожидаясь новой информации. Жуя и глотая, устало прикрывая глаза, Кари докладывала:

–  Им везли ядерные бомбы… Но корабль столкнулся с айсбергом… Потонул. И опять все переглянулись восторженно - такая сила!
– и тревожно.

Если везут бомбы - будут новые взрывы. А у них уже не хватает боевиков отбиваться от фаронов, недостает продуктов питания. Даже накормить Кари становится уже проблемой…

–  Погиб один корабль - пошлют другой, - сказал Тадоль-па.

–  И продублируют тоннелем, - мрачно добавил Минтарл, все еще согревавший ладонями плечи Кари.

–  Завтра… проверю… - сказала Кари, повернув голову к Минтарлу.
– Теперь горячую ванну, и спать…

Минтарл поднял ее расслабленное, легкое для его могучих рук тело и бережно понес из комнаты. После гибели Давы он взял на себя все заботы о Кари и стал преданной нянькой, отдавая ей всю силу своей неистраченной любви и нежности.

Утром Кари пришла в диспетчерскую посвежевшая, веселая. Одетая в белое платье кселензянки, неизвестно каким образом появившееся у нее, с высокой прической, она легко и вместе с тем гордо прошествовала к столу, поприветствовала онемевших, восторженно взиравших на нее мужчин. Вроде бы прежняя, давно каждым любимая и обожаемая, Кари вновь поражала их обновлением, светящейся красотой немыслимого совершенства.

· Прошу извинить за опоздание, - сказала она, усаживаясь в подставленное Минтарлом кресло. Оглядела стол, увидела в руках диспетчеров белковые брикеты и, кивнув на приготовленный для нее флакон с соком скаракосты, распорядилась:

· Разлить всем.

· Нет, - заявил Минтарл.

· Не надо нам, - замахал руками молоденький Ойлен.

Кари поняла: настаивать бесполезно.

· О чем разговор шел?
– спросила она.

· О новой нравственности, - ответил с готовностью Ригцин.

· Суть которой, увы, останется старой, - добавил Тадоль-па.
– Все упрется в вечный вопрос - как распределять блага.

По заслугам, - сказал Минтарл как о само собой разумеющемся. И, подкладывая в тарелку Кари грибов, добавил: - Больше дал - больше получил. Просто и понятно.

–  Беда в том, что каждый считает, что дает обществу больше, чем берет, - сказал Тадоль-па.

· А мы разрешим брать. Бери каждый, сколько хочешь, - убежденно произнес Ригцин.

· Не получится, - улыбнулся Тадоль-па.
– Нелегко удовлетворить запросы в пище, одежде, в удобствах быта. Но еще труднее удовлетворить потребности информационные для интеллектуального развития. А потому всякое распределение благ должно осуществляться по справедливости.

· А что такое справедливость?
– спросила Кари.

· Признание равноправия.

· Утопия, - сказал Минтарл с насмешкой.

· Зачем же так категорично, - поднялся из-за стола Тадоль-па и пошел вокруг «Разумника», на ходу формулируя мысль: - Справедливость не утопия, а насущная необходимость новой формации. Смотрите, что получается. В своей жизни мы пользуемся благами, созданными другими или накопленными обществом за многие тысячелетия: это достижения науки и культуры, энергостанции, города, дома, продукты питания - да все-все вокруг. А потому главным правилом нашей жизни должны быть справедливость и равноправие в использовании этих общественных благ, так как наши личные добавления всегда мизерны. Нет нравственности без справделивости, как нет справедливости без равенства!

· Пожалуй, это правильно, - поддержал Тадоль-па Минтарл.

· Ты заявил: надо распределять блага по заслугам, - уколол его Ригцин.
–

«Больше дал - больше получил»…

Под насмешливым взглядом Ригцина Минтарл попытался пробраться сквозь дебри своих перепутавшихся представлений:

· Як тому говорил, что у каждого из нас будет семья… и дети. Каждый захочет постараться для них… Чтобы стали счастливее нас… Я против наследования богатств, когда оставляется много. А когда немного, то можно, по-моему.

Детям нужна любовь, а не наше имущество, - ответил Тадоль-па.
– Ведь жизнь не исчерпывается потреблением, она жаждет творческой плодовитости. Для детей разумнее создавать не личные наследуемые богатства, а более развитый, чем достался нам, общественный потенциал. Пусть принимают его и творят дальше. А вот чтобы творили, а не превращались в потребителей полученного, надо создать им правила жизни, направленные именно на укрепление общественных начал. Как я это понимаю? Когда-то самым выгодным было грабить. И общественное мнение поощряло грабителей, объявляло их своими героями. Потом выгоднее стало эксплуатировать, и фокус симпатий переместился с грабителей на эксплуататоров. А в обществе, построенном на справедливости и равенстве всех, нравственным может быть только общественная полезность.

· И мирные добродетели, - сказала Кари.

· Да, - кивнул Тадоль-па.
– Можно принять такую заповедь: делай для других так, как хотел бы, чтобы другие делали для тебя.

· Заповеди-это законы, что ли?
– спросил мрачно Минтарл.
– Мало их было, чтобы опять писать?

· То были законы кселензов, ограждающие их интересы. Теперь будут законы наши, - сказал Тадоль-па.
– Что тут непонятного тебе?

· А сами вы не видите, что ли?
– удивился Минтарл и показал взглядом на задумчиво притихшую Кари.
– Какие законы могут быть установлены для всемогущих? Вчера она, вот так же сидя здесь, мановением мысли где-то в океане столкнула корабль с айсбергом, позавчера взорвала склад аккумуляторов… Какими законами можно ограничить таких?

Кари с интересом прислушалась.

–  Законами, самими для себя установленными.

Кари подумала и отрицательно мотнула головой.

_ Нельзя заставлять каждого решать заново для себя, можно убить ближнего или нет. Кроме того, в самом высокоразвитом обществе может оказаться индивид е агрессивными инстинктами. Значит, что-то должно ограничивать этот генетический сбой. Мне кажется, надо сделать так, чтобы каждый знал, что огонь горячий, пробовал он его рукой или нет.

· Так ты за законы?
– удивился Минтарл.