Изгнанница Муирвуда
Шрифт:
— Gottsveld! Ich naida strumph! Gotts! Gottsveld!
Майя подняла голову. С лица ее посыпался снег. Стоявший над ней человек все тянул и тянул ее за руку. Он был невысок, начавшие седеть каштановые волосы выдавали его возраст — лет тридцать, пожалуй. Глаза у него были голубые, на плечах лежал меховой плащ, а под плащом виднелась куртка, богато расшитая золотом и драгоценными камнями. Высокие сапоги были отделаны мехом. На широком поясе покачивались охотничий рог и меч.
Он смотрел серьезно, он и
Он только теперь понял, кого вырвал из объятий лавины. Он был один, его товарищи бросились на помощь Остальным.
Майя крепко ухватила его за руку и уставилась в глаза. Она чувствовала, что он боится. Страх был сладок и приятен. От испуга человек разинул рот, и зрачки его глаз расширились.
Она наполнила его сердце любовью и жалостью. Каждую надежду, каждое желание, каждую мечту она раздувала в нем бережно, как уголья былого костра. Под огневым натиском ее воли он таял как воск. И хотя Майя не знала отландского языка, Бесчисленного это не остановило. Он заговорил по-отландски, и слова потекли с ее языка сладким ядом.
«Och denor, mein frenz. Vala Rostick. ValaRostick».
Ты спас мне жизнь, дорогой мой друг. Отведи меня в Ростик.
Отведи меня в Ростик.
Ты уже знаешь, что часть шей книги запечатана сигилом тайны. Я сделала это для того, чтобы написанное на этих страницах прозвучало и открылось не ранее чем придет должный час. Преждевременное разглашение ударило бы по Клятве Муирвуда. В день, когда страницам придет пора открыться, ты увидишь знак. Если же они будут открыты слишком рано, погибнет весь орден мастонов и мир вместе с ним. Дождись, покуда сгорит аббатство Крюи — это будет знак того, что на землю вновь пришла хэтара. Королева Комороса будет отравлена — это станет знаком того, что Клятва может подвести. Будь внимательна.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Яд
В дверь чердачной каморки громко постучали. У Майи ломило виски от боли, громкие звуки ноющим эхом отдавались в ушах и в зубах. Тело было рыхлым, от живота расходились волны боли. Она попыталась сесть в постели, но тут же бессильно упала обратно на матрас.
Повернулась дверная ручка, и в каморку вошла леди Шилтон. Лицо ее пылало от гнева. В волосах у хозяйки дома проступала седина — ее стало больше за те полтора года, что Майя провела в этом проклятом доме. Некогда леди Шилтон была красива, однако все портили злые морщинки вокруг глаз — морщинки, которые она неустанно пыталась сгладить и скрыть с помощью пудры и притираний.
— Это безобразие! — гневно воскликнула леди Шилтон. — Больше тебе сюда еду не понесут, Майя. Мы это уже, кажется, выяснили. И я не отступлюсь. Ты слышала колокол? Немедленно ступай вниз!
— Я плохо себя чувствую, — жалобно сказала Майя, держась за живот. — Я не хочу есть.
— Вечно эти выдумки, — фыркнула леди. — Ступай вниз сейчас же!
Майя помотала головой:
— Я не могу. Пожалуйста, не трогайте меня. Мне надо полежать.
— Ты всю ночь лежала. Колокол уже прозвонил. Ступай!
— Нет, — слабо возразила Майя, покачав головой. — Не могу.
Живот скрутила безжалостная судорога — очередная из многих, терзавших Майю на протяжении всей ночи.
— Нет, ты пойдешь!
Леди Шилтон решительно шагнула вперед и схватила Майю за руку. Хватка у нее была железная, ногти больно впились в кожу. Майя моргала и вырывалась.
— Не надо, леди Шилтон, прошу вас! — взмолилась Майя.
— Тебя слишком баловали в детстве, милочка. Ты упрямая, твердолобая, вредная девица. Ты позоришь своего почтенного отца, самого короля! — леди Шилтон уже почти визжала. — Ты позоришь мою дочь, а ведь она всегда только…
— Всегда только унижала и мучила меня всеми возможными способами, — зло бросила Майя, пытаясь вырвать Руку. — Мадам, я шесть лет не видела свою мать! А вы хоть один день прожили без своей дочери?
Это обошлось ей в солидную оплеуху, однако по сравнению со зверем, терзавшим внутренности Майи, оплеуха была пустяком.
— Отпустите, — простонала Майя и попыталась выдернуть руку, однако леди Шилтон оказалась на удивление сильна и выволокла девушку из постели.
— Я сказала — ступай, так ступай! Я научу тебя слушаться, грубиянка, глупая девчонка! За что мне все это? Твоя гордыня, твоя злопамятность… Ступай! Клянусь рукой Идумеи, я потащу тебя по лестнице волоком, если не пойдешь!
Майя упала на пол. К горлу подступила тошнота. Девушка опустила голову. В глазах стояли слезы, но она знала, что не даст им упасть. Она знала, что достаточно воззвать к кистрелю, и злоба леди Шилтон осыпется, словно рыбья чешуя под ножом умелого рыбника. Знание это помогло Майе усмирить владевшую ею ненависть и ярость. Взывать к кистрелю она боялась. Владевшие ею чувства были так сильны, что она не сможет, просто не в силах будет совладать со столь могучей силой. И еще — если она раскроет себя, плата будет страшной.
— Пожалуйста, — взмолилась Майя, цепляясь за рукав леди Шилтон, — пожалуйста, дайте мне отдохнуть.
— Да отчего же ты упрямишься! — вскричала леди Шилтон.
Майя смирила гордость. Не обращая внимания на терзавшую ее боль, она встала с пола. Она уже почти сравнялась ростом с леди Шилтон, однако была гораздо тоньше и слабее, поскольку ей, служанке, не дозволялось ни ездить верхом, ни даже гулять на свежем воздухе. После того случая с побегом окно у нее в комнате заколотили наглухо, хотя разбитое стекло так и не заменили.