Изгнанница
Шрифт:
— Мы должны выяснить, что происходит. Непременно! Во что бы то ни стало.
Стелла ничего не ответила и молча кивнула. Она была мрачной, как никогда.
Я никак не могла привыкнуть, что мамы нет — все мне казалось, что наступит шестой лунный день, и мама возьмет меня домой, мы пойдем по улице, и мама купит нам несколько маленьких пирожных, а потом мы вскипятим чайник и начнем говорить обо всем, что случилось за неделю. И я каждый день думала, что вот об этом или о том происшествии расскажу ей, когда мы встретимся. И потом вдруг
Утром шестого дня последней лунной четверти, после обеда, Стелла собирала свитки и учебники, чтобы позаниматься на выходных.
— Не расстраивайся, — повернулась она ко мне. — Я поговорю с папой, может быть, в следующие выходные он разрешит пригласить тебя на обед.
— Хорошо бы, — вздохнула я.
Стелла повесила за спину школьный ранец и пошла в вестибюль. За окном моросил нудный мелкий дождик. Я стояла у окна и смотрела на улицу. Потом легла в кровать и стала перечитывать книгу Корабельщика.
Вечером следующего дня начали возвращаться девочки из дома, одна за другой, и постепенно в спальне становилось все шумнее. Делились домашними вкусностями, рассказывали о том, что делали в выходные. В нашу спальню забежала ненадолго Орсия, положила на мою тумбочку несколько вафель с малиновым джемом. Наконец, пришла Стелла. Мы ушли в комнату для занятий, сели к дальнему окну.
— Ну, так вот. Родителям Лил сказали, что она умерла, можешь такое представить? Будто у нас была эпидемия холеры, ни больше, ни меньше. Какое наглое вранье!
— Да… но если, допустим, они говорят правду? А нам сказали другое, чтобы не пугать?
— Ты шутишь, что ли? — подняла бровь Стелла. — Если бы так, нас тут бы не держали. Таренсам сказали, что у нас заболело несколько человек, их будто бы изолировали, а Лил увезли в больницу, где она умерла и ее тут же похоронили, во избежание заразы… Я в это не верю — ну с какой стати верить такой чепухе… И нас бы к ней не пускали, если бы мы могли заразиться. Да и не держат в нашем лазарете таких больных.
Не могу сказать, что Стелла меня убедила. Я не представляла, что взрослые могут так нахально обманывать всех. И зачем?
— Будем сами выяснить, в чем тут дело, — сказала Стелла.
— Да, а как? Я летом прочитала столько книг о Театре — и ни в одной ни слова об исчезновениях.
— Надо посмотреть воспоминания актеров, — решила Стелла. — В книгах по истории Театра наверняка ничего нет. А актеры — такой народ, что им только дай посплетничать. Уж если кто-то пропал бы, они не умолчали бы.
— Откуда им знать, что происходило в училище?
— Сплетни… К тому же, каждый год в Театр приходят новые актеры, из училища. Значит, слухи о том, что тут у нас происходит, доходили до Театра обязательно.
Стелла ничего не говорила об исчезновении Лил, но сидела в библиотеке теперь почти
все свободное время. Со мной она ни о чем не говорила, только читала, делала выписки в специально заведенной тетради, снова читала, возвращалась к выписанному и что-то то ли зачеркивала, то ли подчеркивала. Сосредоточенно грызла перо, размышляя, потом вновь деловито листала книги. Однажды вечером мы с ней сидели в библиотеке. Никого не было там, кроме нескольких старшеклассниц, но они устроились довольно далеко от нас.
— Ну вот, — сказала Стелла вполголоса. Мы сидели в самом дальнем углу библиотеки, так что могли потихоньку поговорить. — Я нашла кое-что об исчезновениях. Вот послушай.
Она перелистнула несколько страниц в своей тетради.
— Итак, первое исчезновение. Примерно сто лет назад, Тафния Альд, после ужина без разрешения отправилась в библиотеку. В спальню она уже не вернулась. Библиотекарь уверяла, что не видела ее. Привратница в вестибюле тоже клялась, что Тафния не спускалась и не пыталась выйти. Дальше. Восемьдесят лет назад. Пропала Эльмина Дирлен. Она не вернулась с ужина. Как это могло произойти, где она пропала и почему шла не со всеми — не понятно. В обеденном зале ее видели, в спальне — уже нет. Вот пока все. Но осталось еще четыре книги, наверняка там могут быть и другие сведения.
— И, как ты думаешь, что с ними случилось? — спросила я.
— Пока не могу понять. Тут может быть вот что. Допустим, где-то здесь есть переход в другой мир. И они просто — напросто проваливаются туда. Тут, правда, есть некоторые возражения… Да, может быть еще такое: шайка злых людей, которая выкрала или сманила этих девочек.
— Да зачем?
— А чтобы, например, они выступали в бродячем цирке.
Мне эта мысль была что-то очень сомнительна. Стелла, поразмышляв, тоже не стала на цирке настаивать.
— Нет, пока нельзя сказать что-то определенное. Здесь нужна система, — Стелла достала какой-то листочек. — Я сделала таблицу. Помнишь, мы на уроке делали опыт и наблюдали за тем, как росли кристаллы, а потом все записывали в таблицу? Полезная вещь — наука!
В таблице было несколько колонок. Имя, возраст, внешность, на кого они учились, время и место исчезновения и как объяснили то, что они пропали.
— Понимаешь, — сказала Стелла, забирая у меня листок, — мы не знаем, из-за чего пропадают люди. Поэтому надо искать общие признаки.
— А вдруг эти девочки сами сбежали? А привратницы просто не сказали правды, чтобы им не попало.
Стелла кивнула:
— Да, я об этом тоже думала. Но мы пока ничего определенного сказать не можем, верно? Мы точно знаем, что Лил пропала. Значит, исчезновения — это не выдумки и не сплетни. А выводы делать нельзя… — она призадумалась, затем сказала солидно: — Для этого у нас слишком мало данных. Поэтому нужно искать также и мнение людей об их исчезновении. И думать, правдоподобны ли объяснения, если мы найдем их в воспоминаниях.