Изгнанник из Спарты
Шрифт:
Именно так получалось и теперь. Может, Талу следовало опрометью бежать по скользкой, извилистой тропинке, словно святотатцу, за которым гонятся Эринии? На этот вопрос существовало по меньшей мере три ответа. И все отрицательные. Во-первых, нет, потому что от тряски лезвие могло еще глубже вонзиться в спину юноши и он испустил бы дух. Во-вторых, нет, потому что при беге значительно возрастала возможность поскользнуться и упасть. Даже если бы Талу повезло и он не свалился бы с горной кручи прямо в Тартар (даже не переправившись через Стикс), все равно для мальчика падение грозило немедленной смертью. Ну и, в третьих, бежать
что, таща на руках Аристона, Тал умер бы от усталости, не достигнув города.
Количество “нет” впечатляло. А что можно было предложить взамен? Может, нужно идти медленно и осторожно? Нет, потому что, промешкай Тал хоть немного - и славный златокудрый юноша умрет. А что, если попытаться вытащить из его спины клинок? Нет, потому что Тал не способен остановить кровотечение, которое неизбежно начнется после этого. А если оставить мальчика здесь, устроить его поудобнее и побежать за лекарем и носильщиками? Опять-таки нет! Когда Тал наконец убедит городскую стражу, что говорит правду - если это вообще удастся, - и вернется к Аристону, юноша будет уже мертв.
Тал откинул назад огненно-рыжую голову и громко расхохотался. Гулкие раскаты дикого, горького смеха были подобны грому Зевса. От шума сверху, со скал, посыпалась груда камней. Тал закрыл рот. Он вырос в горах и прекрасно знал, что от крика может моментально начаться горный обвал.
– Словно у меня мало неприятностей, не хватало только погибнуть под лавиной, вызванной моим идиотским смехом, - пробормотал он и двинулся вниз. И почти тут же перешел на ритмичный бег трусцой, не очень медленный и не очень быстрый. Чтобы уменьшить толчки, илот при каждом шаге слегка приподнимал тело мальчика. Так продолжалось несколько часов. Когда в легких Тала больше не осталось воздуха, а руки совсем устали и заболели так, что он не мог идти дальше, илот устроил привал. Но очень короткий, чтобы только слегка восстановить силы.
К счастью для Тала, путь все время лежал под гору. Но все равно лишь такой волевой человек, как он, смог добраться до города и вдобавок сохранить еще немного сил - ровно столько, чтобы хватило для завершения его добровольной миссии. Теперь, когда Спарта отчетливо вырисовывалась на горизонте, Талу предстояло принять последнее решение:
либо обогнуть полгорода и войти известным ему потайным ходом, уменьшив шансы показать мальчика врачу, либо идти прямо, полностью полагаясь на волю стражи, которая могла выслушать его объяснения, пытаясь понять, почему он, собака-илот, несет раненого спартанского юношу, а мог-
ла и прикончить его на месте и только потом разбираться что к чему.
Но тут Аристон застонал, и выбор был сделан. Тал ускорил шаг, направляясь прямо к городу без крепостных стен.
Через двадцать минут он уже входил в Спарту. Потерявший сознание Аристон лежал у него на руках, оба были в пыли. К Талу моментально подступили с обнаженными мечами стражники, расставленные с равными промежутками вокруг полиса - на случай внезапного нападения афинян (в это, правда, никто не верил, поскольку в долгой, изматывающей войне афиняне царили на море, а спартанцы побеждали на суше, и даже на шестом году летних боевых действий прямой и решительный удар по-прежнему оставался неосуществимой мечтой для стратегов обеих враждующих сторон).
– Собака!
– прорычал начальник стражи.
– Грязный илот! Ты
Тут он осекся, потому что даже такому тугодуму, как этот илиарх (а спартанцы вообще не отличались гибким умом), стало ясно, что он знает ответ на свой вопрос. Ни один илот, даже сумасшедший, не осмелился бы на такое. Любой, самый тупой раб, ранив или убив меллирана, со всех ногм-чался бы сейчас в горы. Илиарху пришло в голову, что, наверно, рыжебородое животное хочет получить награду или даже - тут глаза начальника стражи сузились, ведь подозрительность была у спартанцев в крови, - пытается ублажить родственников раненого, тоже надеясь на вознаграждение. Это означало, что илот храбрее и умнее, чем ему положено. Илиарх хорошо запомнил его лицо и подумал, что надо натравить на эту косматую собаку криптею, тайную полицию. Пусть следует за ним по пятам!
– Уберите мечи!
– скомандовал он.
– А ты, илот, говори.
– ~- Я прошу прощения, илиарх, - сказал Тал.
– Я, конечно, все расскажу, но сперва надо отнести юного господина к ближайшему лекарю. Сейчас я не могу даже вздохнуть. А если не отнести его поскорее к врачу, то вообще лишусь языка. Как и ты, добрый илиарх, - еще раз покор-нейще прошу у тебя прощения. Тебе тоже отрежут язык,
если сын благородного Теламона умрет из-за твоей медлительности. Великий стратег позаботится об этом.
Илиарх занес было волосатую руку, намереваясь выбить из илота дерзость вместе с зубами, но рука зависла в воздухе. Илиарх быстро придвинулся поближе и вгляделся в неподвижное лицо юноши.
– Клянусь Аполлоном!
– прошептал он.
– Собака не лжет. Это действительно прекрасный Аристон! Эй, Имфикл! Иксион! Фебал! Фегей! Готовьте копья и щит!
Приказание было исполнено молниеносно: спартанцев специально учили сооружать такие носилки. Щит прикреплялся к двум копьям. Начальник стражи постелил на него свой кроваво-красный гиматий: спартанцы часто носили красные плащи, чтобы враги не видели их ран и не приободрялись. А затем стражники бережно положили Аристона на носилки лицом вниз.
– Старайтесь не слишком его трясти, о мои господа, - попросил илот, - а то клинок вонзится глубже и отнимет у него жизнь.
Что-то в голосе Тала заставило илиарха вглядеться в его лицо попристальней. Но тут Аристон открыл рот, и его вырвало сгустками крови.
– Дионис, отец мой!
– простонал юноша.
– Мне больно! Больно! Я страдаю!..
Тал поспешно нагнулся к раненому.
– Держись, сынок, - прошептал он.
– Скоро тебе окажут помощь, скоро…
И снова илиарх посмотрел на рыжебородого Тала, но теперь он переводил взгляд с его лица на лицо мальчика и обратно. Медленно, медленно…
– Клянусь Менелаем, отцом всех рогоносцев, - буркнул он.
– Я готов поклясться… но нет… об этом жутко даже подумать…
Он возвысил голос и крикнул:
– Марш вперед, живо!
Но гоплит, державший носилки спереди, вопросительно уставился на него. В Спарте было много лечебниц. А он был простым солдатом и не умел читать мысли начальства.
– Куда идти, господин?
– спросил гоплит.
– Осел!
– рявкнул илиарх.
– Мул, сын мула! Конечно же, к велшсому Полору! Или ты думаешь, я понесу сына нашего полководца к какому-нибудь занюханному лека-ришке? Давай-давай, поднимай копыта, пошевеливайся!