Изгнанник вечности (полная версия)
Шрифт:
Тут дверь дома открылась, и Ормона стала вглядываться во тьму зимнего сада, чтобы увидеть жену Ала. Однако любопытство, равно как и любые другие страсти — помеха для предвидения. И картинка тут же пропала.
Ормона пришла в себя. Горы высились кругом безмолвными черными грядами. Запах родных краев растворился вместе с картинкой. Она устала, но что-то подсказывало ей, что надо смотреть еще, что там решится не только ее судьба, там определится путь всех пятерых.
Она глотнула из фляги теплого травяного взвара, и кровь снова прытко побежала по коченеющим жилам.
— Дальше! —
Природа ее подчинялась велению мысли.
Теперь она будто бы стоит на ступенях портала Новой Волны, напротив нее — Тессетен, и вокруг них студенты, а рядом с Сетеном — Ал. И Тессетен так странно, исподлобья, глядит на нее. Так, как глядел в первую их встречу… Ормона переводит взгляд на себя — незаметно осматривает руки, одежду — легкое цветастое платье, подхваченное на плече брошью. Порыв ветра вдруг вскидывает прядь волос и перебрасывает со спины ей на грудь. И тут она видит, что волосы ее медно-рыжего цвета, густые и волнистые!
Она даже вскрикнула:
— Так вот какой ты пришла ныне на эту землю, виэталэа [11] ! И он почувствовал тебя…
Картинка снова пропала…
…Наутро, едва успев открыть глаза, Тессетен услышал над собой голос жены:
— Я поеду с тобой на Оритан. Соскучилась по празднику Теснауто.
Глава шестая
о праздновании Теснауто на Оритане, а также немного о судьбах Ала и Коорэ
11
Виэталэа — (др. — орийск.) жизнь.
Ал уверенно шагал по коридорам Ведомства, полный решимости вызвать на Поединок Дрэяна, внука советника Корэя. С отрядом других гвардейцев этой ночью мальчишка наведался к дому Тессетена, где в отсутствие хозяев жили Ал с женой, и потревожил всех его обитателей. Танрэй — так звали жену Ала — сильно перепугалась и долго не могла прийти в себя. Разгневанный, он решил, что оставлять такое безнаказанным нельзя. И хотя наглее всех в этой компании вел себя какой-то молокосос лет шестнадцати — кажется, один из сослуживцев назвал его по имени, Саткроном, — ответить за эту выходку должен был старший офицер.
И с утра Ал отправился на поиски господина Корэя, чтобы узнать о его внуке. Молодого человека даже не остановило предупреждение Паскома, к которому он заглянул сначала: вызовами на Поединок не разбрасываются, да и вообще это жестокий пережиток древности. Конечно, Учитель отказался быть наблюдателем, поскольку кулаптрам издревле запрещено участвовать в дуэлях в каком бы то ни было качестве.
— Братишка! — вдруг послышался в коридоре за спиной знакомый тенор.
Ал круто обернулся. В арке главной галереи сектора стоял Тессетен, закутанный в осенний плащ, как будто снаружи
— Да ты никак ищешь приключений, братишка? Я не ошибся?
Ал обрадовано вскрикнул, побежал к нему навстречу, и они обнялись.
— Откуда ты, Сетен? Какими судьбами?
Сетен был загорел, и оттого его въедливые голубые глаза на грубом лице смотрелись еще ярче. Но что-то в нем неуловимо изменилось.
— Разве же мог я пропустить праздник Теснауто? Ну так что ты затеял, братишка? Какого гвардейца ты ищешь и зачем?
— Нам с Дрэяном надо поговорить, — и, подумав, что это удачный случай и что Сетен, коли уж Учитель дал отказ, как нельзя лучше подойдет на роль наблюдателя в этом Поединке, молодой человек ухватил друга за рукав: — Идем, идем! Слушай-ка, а что ты так закутался?
— Да холодно здесь что-то… — поморщился Сетен, увлекаемый Алом по коридору. — Мерзну.
— Холодно?! Да это самое теплое лето за последние лет десять!
Сетен не стал с ним спорить, но угрюмо насупился и ускорил шаг.
Какой-то чиновник, узнав Ала, счел своей обязанностью проводить гостей до кабинета господина Корэя и услужливо предупредить того о визите.
Советник поднялся из-за стола, а стоявший перед ним юноша оборотился, и все замерли в безмолвии. Этим юношей был Дрэян.
— Как раз о вас мы и говорили, — объявил господин Корэй, кивая посетителям. — Да будут «куарт» ваши едины, господа… Я хотел бы… э-э-э… принести вам…
— Дрэян! — вдруг выходя из-за спины Ала, вскричал Тессетен и бросился навстречу Дрэяну, лицо которого вытянулось от недоумения. — Зима тебя заморозь! Я же сообщил, что приеду не раньше Теснауто — так чего ты поперся ко мне заранее?
— Я?! — изумился Дрэян. — Э… я…
— О чем вы? — озадаченно уточнил господин Корэй, переводя взгляд с внука на Сетена и обратно.
Не менее растерянным чувствовал себя и Ал.
Тессетен повернулся к деду Дрэяна:
— Господин Корэй, ваш внук изъявил желание войти в состав исследовательской группы на Рэйсатру. В качестве военизированной охраны, вестимо, — он лучезарно улыбнулся гвардейцу, выставив свои крупные белые зубы, которым тесновато было во рту, и они налезали друг на друга, как гагары у кормушки. К тому времени Дрэян уже опомнился и подобрал отвисшую челюсть. — Но, похоже, у Дрэяна плохо с математикой, и он ошибся на день, без предупреждения нагрянув сотоварищи к моему дому, где временно живет семья господина Ала. Между прочим, своей мужланской выходкой они переполошили моих друзей, в связи с чем я требую, чтобы гвардеец сейчас же принес извинения.
Дрэян соорудил некое подобие покаянной речи и смолк, уже перестав понимать хоть что-либо.
— На Рэйсатру? — улыбнулся дед. — Ну что ж, похвальное намерение. Во всяком случае, это отвлечет тебя от дурных дружков с их уродливыми убеждениями…
Юноша беспрекословно кивнул.
Раскланявшись с господином Корэем, Ал и Тессетен покинули его огромный — раза в полтора больший, чем у Паскома — кабинет.
— Что за спектакль? — отойдя подальше от дверей, дал волю удивлению Ал. — К чему ты кинулся выгораживать этого парня?