Изгнанники, или Топ и Харри
Шрифт:
Маттотаупа выслушал эту речь. При слове «предатель» лицо его посерело, как пепел, – только глаза пылали огнем.
Горящая Вода нахмурился и сжал губы.
– Ты говоришь о госте нашего стойбища, – твердо сказал он. – Не забывай это! Ты говоришь о смелом воине, который вместе с сыном останется у нас. Решения ваших шаманов и вождей действуют только в ваших стойбищах, ваших лесах и ваших прериях. Но пока Маттотаупа и его сын Харка, Убивший Волка, живут у нас, каждая рука, поднятая на них, будет отсечена, каждое оскорбительное слово против нашего гостя будет оскорблением для нас и мы будем решительно мстить за него. Я сказал!
– Пусть будет так, – подтвердил Тачунка-Витко.
Вожди опустились на землю, чтобы подкрепить свои слова, выкурив короткую трубку, – первый знак заключенного мира. Маттотаупа и Мудрый Змей принесли раненых и мертвого. Того, что был ранен тяжелее, они тотчас же взяли с собой в лагерь, чтобы оттуда привести еще лошадей и одеяла и доставить умершего и второго раненого.
Передав раненого жрецу, Маттотаупа повидался с Харкой. Мальчик узнал от отца о событиях на холме и о договоренностях. И затем рассказал ему, что исчезли патроны и что Тачунка-Витко оставил знак своего присутствия на полу их вигвама. Внутри у Маттотаупы вспыхнула такая ярость, что он едва сдержал себя. Харка тоже был огорчен, что в результате достигнутой договоренности он навсегда лишился прекрасного ружья.
Насупившись, он спросил отца:
– Почему Тачунка-Витко так настаивает на мире, да еще возвращает нам двоих воинов?
– Он узнал, как мы умеем сражаться. Мы отразили нападение дакота на наш лагерь.
– Тем более Тачунка-Витко должен нас бояться, когда мы будем на двух воинов сильнее.
Говоря «мы», мальчик имел в виду отряд сиксиков, где они с отцом были гостями.
– Зато у него теперь твое Священное Железо, которое в руках Тачунки-Витко может стать опасным оружием.
– Зачем же вы заставили меня отдать ему ружье?!
– А зачем ты все время мозолил им глаза Тачунки-Витко – и в вигваме, и у столба? Вот он и решил им завладеть!
Харка понурил голову.
– Но ведь два воина ценнее ружья! – настаивал он на своем. – И почему Тачунка их возвращает, а его люди даже не возражают?
– Два воина, которых он нам вернул, тяжело ранены. Они никогда не смогут сражаться в полную силу. Тачунка-Витко хорошо обдумал свое решение.
– Похоже, что так, отец.
Когда Маттотаупа и несколько воинов, взяв коней и шкуры, ускакали к холму, Харка пошел к своему Чалому. В отсутствие отца этот конь был для Харки единственным близким существом. Харка сел около него и по привычке стал грызть травинку. Не так легко ему было пережить потерю ружья с патронами.
Он довольно долго пробыл у табуна, когда к нему подошел сын вождя черноногих. Мальчики не могли говорить друг с другом. Но тот сел подле Харки и молча оставался рядом с ним. Они просидели так до вечера, а в это время у двух вигвамов отпевали двух павших воинов.
С наступлением сумерек вернулись мужчины, и Маттотаупа направился в свое жилище на южном краю стойбища. Харка тоже поднялся, чтобы идти домой. Второй мальчик побрел его проводить и просто вошел вместе с ним в вигвам Маттотаупы.
Харка радовался этому гораздо больше, чем готов был выказать. Черноногая женщина приготовила еду для Маттотаупы, а потом для мальчиков и для себя. Правда, Харка уже поел с утра, а как воин, он привык есть один раз в день, но он собственноручно подал кусок жареного мяса на копье своему гостю и потчевал его, как вождь вождя. И после еды черноногий мальчик еще некоторое время оставался у них и играючи объяснил Харке значение своего имени – Могучий Олень – и несколько слов из своего языка. Харка тут же включился в эту игру и взял у женщины лоскут кожи, чтобы рисовать на нем. Он дал понять другу, что собирается наконец поохотиться на антилоп. Теперь, когда оружие сложено, отец не будет возражать.
Маттотаупа дал свое согласие на послезавтра, и Могучий Олень воодушевился этой перспективой. Это было первое мгновение, когда боль от потери ружья у Харки отодвинулась на второй план. Могучий Олень тоже вооружен только луком и стрелами, и мальчики были на равных. Как-то само собой вышло, что Могучий Олень так и заночевал в вигваме Маттотаупы.
Харка догадывался, что именно потеря Священного Железа разрушила последнюю преграду между ними. Потеряв оружие, он приобрел друга. Отец был прав: Харка слишком много козырял Священным Железом. Что касается Тачунки-Витко, мальчик больше не держал на него зла. Отважное поведение вождя и его поединок с Маттотаупой доказали, что дакота неплохие воины. Никто не скажет, что Харка из племени трусов.
Наконец-то сын опального изгнанника получил то, чего жаждал больше всего, – уважение и дружбу равного. Вытянувшись на своем ложе и глядя в темноту, Харка думал о предстоящей охоте на антилоп. Мысли его уносились далеко в будущее, где он сам станет воином и вождем, братом своему новому другу – Сильному Как Олень.
– Отец! – тихо, но внятно позвал Харка, заметив, что тот не спит, и зная, что никто другой не поймет их разговора. – Мы все еще гости в лагере сиксиков. Когда же нас примут в племя как воинов?
– Когда ты, Харка Ночное Око, пройдешь испытание воина. И когда я расквитаюсь с теми, кто меня оскорбил и изгнал из племени дакота. Тогда никто не назовет меня предателем.
– Значит, отец, пройдет несколько зим и лет, прежде чем я стану воином.
– Да, Харка. Но они пройдут быстро, потому что мы живем как братья свободных и смелых воинов.
– Это так. И когда это свершится… – Харка замолчал.
– Ну же, говори, – ободрил отец.
– Я думаю о Тачунке-Витко.
– Что ты думаешь об этом человеке, который нам враг и который оскорбил меня?
Харка сглотнул.
– Скажи мне, Харка Твердый Камень, какие мысли тебя гложут!
Вопрос был задан в дружелюбном тоне, который сложился у отца с сыном во время их скитаний в изгнании. Но промелькнул в голосе отца и новый оттенок, не замеченный Харкой. Ревнивое сомнение, легко овладевающее одинокими и бесправными, возникло у Маттотаупы по отношению к собственному сыну.
– Тачунка-Витко освободил из рук врагов дочь племени дакота. Ее зовут Уинона, – простодушно ответил Харка.