Изгнанники, или Топ и Харри
Шрифт:
Вождь Горящая Вода с сыном стояли возле Маттотаупы. Все взгляды были устремлены на стрелка. Он натянул тетиву, и лук выгнулся. Теперь хорошо была видна гибкость оружия. Под загорелой кожей Маттотаупы напряглись мускулы. Глаза сузились в щелочки.
Сила выстрела была такова, что взгляд не поспевал за полетом стрелы. Зрители затаили дыхание.
Все ждали.
Возгласа не прозвучало.
Все продолжали ждать.
Харка не возвращался.
Мужчины стали переглядываться; в них зашевелилось сомнение. У кого-то в уголках губ появилась ухмылка – с некоторым сожалением, что чуда не случилось. Стрела хотя и воткнулась
– Идемте! – решил наконец вождь и вместе с Мудрым Змеем, Колченогим Волком и тремя мальчиками, включая его сына, направился к Харке.
Маттотаупа остался на месте и ждал.
Когда группа дошла до Харки, ожидающие наконец услышали разноголосые восклицания:
– Попал! Попал!
Теперь никого уже нельзя было удержать. Все ринулись туда, где вождь, шаман и воин в изумлении стояли перед мальчиком, который все еще скрывался за щитом. Стрела воткнулась ровно в центр солнцеворота.
Мужчины переглядывались и бормотали слова, общий смысл которых был пока непонятен Маттотаупе и Харке.
– Приведи своего коня, Харка!
С этими словами Маттотаупа взял у сына щит, не вытаскивая оттуда стрелу.
Мальчик побежал в поселение и прискакал назад на своем Чалом. Отец подал ему щит, тот взял его за кожаный ремень с внутренней стороны.
– Скачи по кругу, – велел он. – Я выбью эту стрелу другой стрелой.
Маттотаупа жестами дал понять сиксикам, что он собирается сделать. Сиксики снова стали переглядываться. Их волнение нарастало.
Харка это почувствовал. Что происходит? Какие мысли были у этих воинов?
Мальчик исполнил указание отца. Он галопом поскакал вокруг толпы; щитом он прикрывал плечо и голову.
Маттотаупа пристально следил за всадником. Вдруг он выстрелил, и обе стрелы упали на землю, вонзившись одна в другую.
Харка перевел коня на шаг, поднял стрелы из травы, не спешившись, и принес их отцу.
Все молчали.
Маттотаупа вернул оружие и стрелы вождю черноногих.
– Маттотаупа! – заговорил Горящая Вода, и то нарастающее волнение, которое заметили Маттотаупа и Харка, окрасило его голос. – Маттотаупа! Это тайна! В далекие времена этот лук был добыт одним из наших великих вождей. Никто не знает, откуда он. Умирая, наш вождь завещал, чтобы этот лук отдали тому, кто выстрелом из него пронзит солнце. Этих его слов мы никогда не понимали. А теперь поняли, Маттотаупа. Ты пронзил солнце. Лук твой. Ты великий воин!
Под почти благоговейное восхищение толпы Горящая Вода вручил оружие воину дакота, живущему в лагере черноногих.
– А твоему сыну, – продолжал Горящая Вода, – достанется лучший лук из трех оставшихся. Пусть выберет сам.
Маттотаупа оставался серьезным, но глаза его сияли, как и глаза Харки.
– Пусть знают воины-сиксики, что моя стрела – это их стрела, что их враг – мой враг, хау.
Неторопливо и торжественно мужчины и мальчики возвратились в поселение. В шатре вождя Харка получил выбранный им лук из упругого дерева с тетивой, окрашенной в красный цвет.
Когда Маттотаупа и Харка шли к своему вигваму на южной стороне лагеря, чтобы припрятать там новое оружие, отец спросил:
– Не хочешь ли ты выбросить свой старый лук?
– Нет, отец. Мы сами его вырезали и натянули, когда скрывались одни в горах и лесах. Я это не забуду и сохраню его, хау.
– Хорошо!
Все
Вождь отправил глашатая созвать собрание совета старейшин. Маттотаупа ускакал с несколькими молодыми воинами на поиски бизоньих стад. Харка и Могучий Олень сошлись и, полные горячности и предвкушений, обсуждали детали предстоящей охоты. Сын вождя отвел Харку к ручью и на песке начертил их маршрут. Там же были и другие мальчики, и Харка начал постепенно привыкать к их языку. Он уже мог разобрать отдельные слова.
Вечером мальчики подготовили свое оружие и огниво. У каждого была с собой шкура, опоясывающая коня, которая могла служить и одеялом. Поскольку Маттотаупа еще не вернулся из разведки бизонов, Харка ночевал в шатре вождя у своего нового друга Могучего Оленя. Жена вождя собрала провиант им в дорогу, состоящий главным образом из вяленого измельченного бизоньего мяса, это был питательный и не портящийся продукт, его держали в кожаных мешочках.
Мальчикам хотелось поскорее заснуть, чтобы утро наступило быстрее.
И вот прерия озарилась лучами солнца; золотая заря возвестила о своей победе над тьмой и туманом. Трава влажно блестела, на поверхности ручья играли блики света. Рыбы стояли в потоке воды, едва шевеля плавниками, потом резко срывались с места. Пели дрозды; луговые собачки – эти мелкие грызуны прерии – выглядывали из своих норок; их самцы выставляли свои слуховые посты над всей разветвленной сетью подземных ходов. Птицы кружили высоко в небе; воздух был сухой и легкий. Вокруг царила тишина.
Могучий Олень и Харка пустили коней галопом на запад. Стойбище уже давно осталось позади. Мальчики были одни в бескрайней прерии – последнем пристанище свободного народа-охотника. На рубеже между детством и юностью они чувствовали свои растущие силы, они скакали искусно, как воины, умели распределить силы мустангов и ориентироваться без троп и дорог. Харка следил за постепенным изменением местности с напряженным вниманием, умещая все новое в копилку своих знаний. Наметился подъем плоскогорья к высоким Скалистым горам. Степь приобретала все более выраженный рельеф: почвенные складки все сильнее возвышались над долинами, ручьи становились полноводней, падали с большим уклоном, их русла делались все глубже, прорывая себе настоящие ущелья. По берегам тянулись заросли ольхи и ивы, а к вечеру всадникам стали попадаться первые группы хвойных деревьев, селившиеся вблизи воды, под защитой возвышенностей. Сине-зеленые ели топорщили ветви, устремляясь верхушками к синему небу.
Мальчики еще не сделали ни одного привала, но все чаще переводили лошадей на шаг, давая им отдышаться. Голода они пока не чувствовали – завтрак в шатре был сытным. В пути уже попадалась дичь. Они видели на горизонте антилоп, и лань промелькнула на опушке молодой рощи. Вспорхнула из травы стайка тетеревов. Мальчики тотчас схватились за луки и выстрелили.
Две тетерки упали в траву, остальные спешно разлетелись. Юные охотники повернули своих мустангов к добыче. Выдернули из подстреленных птиц стрелы и прихватили дичь. Поджаренная курятина не помешает вяленому мясу.