Изгои Интермундуса
Шрифт:
– Вы? – откликнулась я, человек в плаще лишь кивнул. Снег налипал на плащ мужчины, делая его серым, но быстро таял, не сдавая позиции только на потрепанных полах.
– Идущие по этой дороге люди могут держаться за руки. Или же, идя рядом, могут не замечать один другого. Одни неспешно идут к своей цели, а есть вечное пытающиеся догнать что-то: они движутся быстрее, чем остальные. Но все они, – мужская рука указала на проплывающие мимо нас тени, – какими бы ни были, всего лишь попутчики, странники, следующие каждый своим путем, но идущие по одной дороге.
–
– Я же говорил, что это неважно. Если тебе хочется дать мне имя, зови меня Вагус[1], ведь я тоже странник, идущий по этой дороге, – и впервые за все время, что я видела его во снах, мужчина улыбнулся. Его глаза и нос все еще были скрыты в густой тени, но улыбку я увидела очень четко: она осветила эту мрачную, странную и пугающую дорогу. Ощутила грусть, что пряталась в уголках губ, будто бы он скорбел о том, что потерял, нечто важное и необходимое. То, без чего все, что он видит и делает, теряет смысл. Мне отчаянно захотелось помочь ему. Пусть это только сон, но вдруг я смогу сделать хоть что-то для своего попутчика, предложить руку, проходя через пропасть.
– Я могу чем-то помочь тебе? – спросила я.
Его рука, покрытая шрамами и странными знаками, коснулась моей щеки.
– Это всего лишь сон, – тихо ответил он, поцеловав меня в лоб.
Проснувшись, никак не могу избавиться от ощущения прикосновения горячих губ на своей коже. Не хочется вставать. Вот бы опять вернуться в этот странный сон, спросить у Вагуса почему я не могу разглядеть его лица, почему его руки так изранены и что значат те татуировки? Странное чувство сжимает грудь, будто бы тоска о чем-то утраченном... Почему-то, кажется, что я больше не увижу этого человека в потрепанном плаще. На глаза сами собой наворачиваются слезы: жаль, что я так и не смогла ему помочь...
– Дея! Просыпайся! – Этиэль, забежав в комнату, взгромождается на кровать. – Сегодня Новый Год! У нас не так весело на Смене Сезонов! Мой папа вообще не очень любит этот праздник, а мама говорит это потому, что он вечно попадал в переделки!
– Да? – отзываюсь, все еще пытаясь выкинуть из головы свой сон.
– Ага! Вот! – Этли протягивает мне горсть конфет, обвязанных ниткой. – Теон разрешил мне снять парочку! Только не говори ему, сколько я сняла с елки, ладно?
Улыбнувшись, треплю ее по черноволосой головке, а потом, повинуясь секундному порыву, прижимаю девочку к себе. И в этот миг грусть, навеянная сном, улетучивается. Этли обнимает меня в ответ и целует в щеку.
– М… – она хочет что-то сказать, но замолкает, ее глазки начинают подозрительно блестеть, и она отворачивается, чтобы не показывать своих слез. Мне это так знакомо, Лео с самого детства не любил показывать своих слабостей.
– Пойдем, я налью тебе какао, – предлагаю я.
– Ага, – кивает Этли.
Теона на кухне нет, и это шанс проявить мои кулинарные способности, но ничего, кроме яичницы с ветчиной, в голову не приходит, да и Этиэль вроде не против.
– Ты будешь сегодня Снегурочкой, да? У нас на празднике? – спрашивает Этли, откусив большой кусок от овсяного печенья.
– Да, – отвечаю, нарезая ветчину ломтиками.
– А кто будет Дедом Морозом? – интересуется она, видимо, желая вытянуть из меня побольше информации.
– Там и узнаешь, – не буду же я, в конце концов, пересказывать ей весь сценарий?
– Ну, пожалуйста, Дея… – Этли жалостливо поднимает бровки, – я не смогу узнать кто это, ведь на нем будет борода.
– Кир, – сдаюсь без боя: каждый раз удивляюсь, как эти зеленые глазки на меня действуют.
Допив какао, девочка идет примерять свой новогодний костюм, уже в сотый раз. Ей так понравился тот случай с мраморной кроватью, что она решила пойти на Елку в костюме Спящей Красавицы. Я и Теон были категорически против того, чтобы она использовала магию, поэтому целую недели убили на поиски подходящего наряда. В конце концов, все остались довольны.
А я, дождавшись, когда Теон вернется из магазина, отправляюсь в школу на генеральную репетицию. Интересно, сколько и кому заплатили, чтобы провести утренник у начальных классов 31 декабря?
– Еще раз! Еще раз! – снова и снова повторяет Алла Николаевна, недовольная нашей игрой.
Почти к самому началу спектакля, когда уже не остается времени на очередную прогонку, учитель литературы машет на нас рукой. И к чему такая суета? Это ведь всего лишь дети, не думаю, что они окажутся злостными критиками. И вообще, если представление и провалиться, то, несомненно, из-за сценария. Обычно, если кого-то и похищают на утренниках, то это Снегурочку, но никак не Деда Мороза. Но Алла Николаевна, по всей видимости, тот еще оригинал, ей бы пойти в большую литературу. Не удивлюсь, если в следующем году она поставит пьесу «Дездемона», где жена убивает мужа за измену... Стоп! Обычно, это Теон высмеивает старания людей, а не я. Наверное, все из-за того, что я много времени провожу со своим фальшивым сводным братом.
Во время спектакля, все то время пока дети проходят испытания и отгадывают загадки, чтобы освободить несчастного Деда Мороза, пытаюсь выкинуть из головы сегодняшний сон. Я говорю нужные слова, улыбаюсь, но как будто бы не здесь. Немного приободряюсь, лишь когда приходит время для появления Дедушки. Но услышав голос, приглушенный бородой, настолько удивляюсь, что чуть не забываю свою реплику:
– Вы звали, меня? – спрашивает переодетый в красное Теон.
– Да!! – хором кричат дети.
Мою голову, как после взорвавшейся бомбы, лавиной накрывают грохочущие вопросы. Где Кир? Почему Теон в костюме Деда Мороза? Что он сделал с моим Лео?
– Я пришел, а елочка-то у вас не горит. Ая-яй, не порядок. Давайте зажжем ее! Ну-ка все вместе: раз, два, три... елочка, гори! – невозмутимо продолжает Теон с накладными белыми бровями.
Ладно, позже я заставлю его ответить на все мои вопросы. А пока, нужно заканчивать этот балаган.
– Так вот, ребята, Дедушка Мороз приготовил для вас подарки. Кто хочет первым рассказать ему стишок и получить подарок? – спросила я у зала.
Прежде, чем галдящие дети улавливают смысл сказанного, Этли соскакивает со своего места, да так стремительно, что ее корона чуть не падает на пол.
– Я хочу! – вызывается она, поправив тиару левой ручкой.
– Ну, тогда, выходи на сцену, – улыбаюсь я. Взгляд цепляет Аллу Николаевну, прикрывавшую ладонью глаза, и тут же соображаю, что спектакль ушел в русло под названием «не по сценарию». Но неважно, ведь праздник и так почти подходит к концу.
Девочка прокашливается и начинает читать стих, от которого у меня спазмом схватывает горло, а лицо Теона, в бороде и усах, бледнеет: