Изгои Интермундуса

Дронова Анастасия

Снег тихо падает на землю, словно пытаясь успокоить сердце, покрыв его холодной белоснежной коркой. Что толку строить теории, раз меня она совсем не помнит. Да и разве поверит, если расскажу? Мне и самому иногда кажется, что все было просто сном...

Что же тогда с ней сейчас творится? Разве не этого глупого мальчика Дея искала все эти 300 лет? Почему тогда она так просто отказалась от него? Не могу этого понять. Сердце подозрительно сжимается, будто бы ожидая чего-то... Может, перемен? Но нет... Наивно ждать, что однажды, она вот так просто пустит меня в свое сердце... Хоть я

и хочу, чтобы она полюбила меня, не горю желанием добиться этого с помощью жалости. Никогда. Пусть лучше она возненавидит меня за мое упрямство, гордость и бестактность, чем полюбит, узнав о том, как я несчастен. Она, ни в коем случае, не должна узнать о том, как сильно я чувствую нашу Связь, стоит мне только немного ослабить барьер. Пускай считает, что Septimus Sensu одарила меня только способностью читать ее мысли. А наше прошлое – всего лишь прошлое, и мне пора с этим смириться.

– Дея? – зову я, зайдя в полутемную квартиру.

– Что? – голос доносится из зала.

– Ты в порядке? – спрашиваю, проходя в неосвещенную комнату.

– Угу, – хриплый полуответ.

– Уверена? – мое беспокойство растет. Если этот козел пытался ее к чему-то принудить, я его самолично в асфальт закатаю.

– Я же уже сказала… – на диване шуршит ее фигура, будто бы еще больше съеживаясь.

– Я не это имел в виду, – осторожно, боясь спугнуть, присаживаюсь рядом.

– Знаю, – она смотрит на меня. – Хочешь узнать почему, да?

– Не так, чтобы очень, – признаюсь я.

– Я тоже...

Не знаю, сколько мы так сидим – молча, в темноте – но, когда включаю телевизор, чтобы хоть как-то разбавить давящий полумрак и неловкость, бой кремлевских часов на экране оповещает страну о начале нового года. Мы же продолжаем сидеть и думать каждый о своем, будто бы боясь начать разговор, каждый из нас словно ждет, когда молчание нарушит другой. Один... Два... Три... Четыре... Пять... Шесть...

– Теон, кто ты мне? – тихий вопрос.

– Я твой друг, – улыбаюсь, хотя, на самом деле, я уже и сам не могу ответить.

Как хорошо, что Кая в спячке, а то снова бы каталась по полу от хохота. Друг Деи из меня хуже, чем из собаки – кошка.

– Понятно, – отвечает, будто бы совсем мне не поверив.

Чтобы я ей ни сказал, она не сможет поверить в мою искренность, по крайней мере, сейчас. Я встаю, чтобы уйти. Часы пробивают последний раз. Двенадцать... Дея резко хватает меня за край пальто.

– Я никуда не уйду, – отвечаю я. – Чтобы ты мне ни сказала, я всегда буду рядом. Я твой друг.

– Тогда, как друг, скажи, правильно я поступила? – спрашивает она.

– На этот вопрос может ответить только твое сердце, – делаю шаг в сторону, щелкнув выключателем.

Яркий свет вспыхивает, залив собой все вокруг. Дея, щурясь, поднимает голову. Смятое красное платье, растрепанные волосы, темные следы от недавних слез – она выглядит словно разбитая кукла.

– Но это не значит, что ты должна молча сидеть в темноте и ждать, когда оно тебе ответит, – добавляю я. – Не стоит плакать, со временем ты найдешь ответы на все свои вопросы.

– Ты прав, – соглашается Дея.

Она пытает улыбнуться – уголки ее губ чуть подрагивают. Даже смазанная алая помада и черные разводы туши на лице не делают ее уродливее в моих глазах.

Не удержавшись – уж слишком беззащитная и ранимая она сейчас – провожу рукой по ее волосам. Они мягкие, чуть влажные, и даже сидя от нее почти на расстоянии вытянутой руки, я чувствую тот же самый нежный запах ландыша.

Девушка вздрагивает, но остается на месте, и осторожно поворачивает ко мне лицо. Такое по-детски жалостливое. Словно котенок, просящий ласки. Поддаюсь вперед, чтобы с головой окунутся в свежий аромат и ощутить ее хрупкие плечи в своих объятиях. Но меня ждет разочарование – отодвинувшись, она встает с дивана.

– Пойду умоюсь, – и тихо выходит за дверь.

Шаги удаляются быстрее, чем радостные картинки праздника сменяются на экране телевизора. Как же хочется пойти за ней...

Нельзя. Что бы я не сделаю, я ее только напугаю.

Выключаю телевизор, погружая комнату во тьму. Почему же нельзя сделать так же с бешено колотившимся сердцем? Лишь ненадолго позволить ему забыть все, что оно когда-либо чувствовало. Дать недолгий покой, как это прохладная, лишенная красок тьма.

Глава 18. Камень желаний

– Аргос! – черноволосая девушка окликнула юношу, стоящего под большим раскидистым кленом.

– Арил… – улыбнулся он, повернувшись, – ты все-таки пришла.

– Да, но... – замялась Арил, – это в последний раз.

Парень молча притянул ее к себе, мягко сжав в своих объятиях. Огромные ветви, гнущиеся к земле под тяжестью остроконечных листьев, надежно укрывали их от лучей палящего солнца.

– Давай убежим… – прошептал Аргос.

– Я не могу, – девушка еще сильнее прижалась к нему. – Я обещала своему отцу, что выйду замуж за мага.

– Тогда, – юноша отстранился, чтобы посмотреть в ее темно-зеленые глаза. – Я стану им. Скажи мне как, и я стану им.

– Есть один способ, – задумчиво проговорила она, потерев подбородок. – Только это очень опасно...

– Мне все равно! – воскликнул Аргос. – Лишь бы ты была рядом...

Юноша медленно наклонился и, проведя рукой по угольно-черным волосам девушки, прильнул к ее губам.

Порыв ветра. Шелест листьев. И картина снова поменялась.

«Грустно...», – проскрипело дерево.

Пыталась понять, из-за чего грустит дерево: я лишь смогла разглядеть вдали пару, удаляющуюся от нас в земли Абсолютус Магус. Разве оно не счастливо, что они вместе? Но тут я почувствовала чей-то сильный, полный ярости удар. Под нами стоял мужчина в плаще, провожая взглядом Аргоса и Арил. Новый порыв ветра сорвал с него капюшон...