Изгои Интермундуса
Шрифт:
– Может, перестанешь смотреть на меня так, словно я переехал твою любимую собаку? – спрашивает он.
Ничего не ответив, я встаю. Мне не хочется с ним разговаривать, выслушивать его циничные намеки или слова ироничного сочувствия. В общем, мне хочется снова зарыться под свое одеяло и продолжить себя жалеть.
– Куда! – Теон хватает меня за руку. Перед глазами все плывет, словно перед обмороком – на секунду мне кажется, что я снова оказалась в одном из своих снов.
Задержав дыхание и закрыв глаза, пытаюсь поверить в реальность происходящего, или же, наоборот, полностью ее опровергнуть,
– Открой глаза, – произносит Теон, его голос доносится не из-за моей спины, как я ожидала.
Я чувствую, что Теон стоит прямо напротив меня. Что он задумал? И что это со мной произошло только что? Я не узнаю, пока не открою глаза. Но я не спешу это делать, вместо этого пытаюсь определить, где нахожусь без помощи зрительного органа чувств. Ощущаю легкое покалывание на своей коже, а мороз щекочет мне ноздри – из этого следовало, что я нахожусь на улице. Но вот что странно: я совсем не чувствую холода, а это в сочетании со скованностью движений говорит о том, что я одета не в свою домашнюю комбинацию, а в нечто другое.
– Дея? Ты что уснула? – спрашивает Теон.
Открыв глаза, я с раздражением впериваюсь в парня: его черное зимнее пальто вступает в контраст с белоснежным пейзажем у него за спиной.
– И что это значит? – интересуюсь я, окинув взглядом себя в оранжевом горнолыжном костюме и Старый Парк в белоснежном одеянии.
– Тебе нужно было развеяться, – невозмутимо отвечает он.
– А нельзя было просто сказать: «Дея, может, сходим куда-нибудь»? – колко подмечаю я.
Теон лишь неопределенно пожимает плечами, при этом лицо его остается таким же невозмутимым – значит, его плечо больше не болит. Повернувшись ко мне спиной, он походит вдоль аллеи, той самой, на которой я увидела Вагуса в своем сне. Я последовала за Теоном, испытывая очень сильное чувство дежа-вю.
– Скажи, зачем ты приволок меня сюда? Очевидно, не за тем, чтобы полюбоваться пейзажем? – спрашиваю я, догнав его у покосившейся лавочки.
– Не ищи подвоха там, где его нет, – советует он, садясь на лавочку под большим деревом.
Я следую его примеру, ведь мне уже не пять лет, чтобы играть в снежки, лазать по деревьям или рыть туннели в огромных сугробах, да и настроения ребячиться у меня нет.
– А все-таки, зачем мы пришли сюда? – не унимаюсь я.
– А что должна быть особая причина для прогулки в парке? – Теон поворачивается ко мне лицом, посмотрев так, словно я задаю глупые вопросы.
Меня почему-то смущает его взгляд, и я отворачиваюсь, покачав головой. Только влюбленные будут искать встречи и в дождь, и в слякоть, и в грозу и даже в январский мороз. Но мы-то просто друзья. Какой смысл в том, чтобы мерзнуть зимой, покрываясь сантиметровым слоем снега? Не знаю. Хотя сейчас зимний мороз постепенно возвращает мне трезвость мыслей. Смотря, как белая завеса покрывает все вокруг, я чувствую покой так же мягко и неслышно опускавшийся на мою душу. Но почему-то в этот пропитанный январским морозом день я вспоминаю то теплое туманное утро, когда мы с мамой собирали цветы для Смены Сезонов. Мама... она всегда давала мне советы, подбадривала, утешала. До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что ее нет, так и хочется прижаться к ней и излить ей душу. Когда я плакала и мне казалось, что моя жизнь разрушена, мама всегда давала мне свой особенный камень и говорила, что он развеет мои печали, и, как ни странно, мне становилось легче. Камень Желаний...
– Теон? – мне в голову приходит одна наивная идея.
– Можно тебя о кое-чем попросить?
– О чем? – спрашивает он, повернувшись ко мне.
– Ты не мог бы создать… – я беру палку и начинаю чертить на снегу округлый контур со знаком Первой Родовой Семьи – Луны – внутри, – этот камень. Помнишь, он был на шее у моей мамы – королевы Авилы?
– Да, – кивает Теон.
– Сможешь? – снова спрашиваю я.
Вместо ответа он протягивает мне сжатую в кулак руку.
– Дай руку, – говорит он.
Я подчиняюсь – на мою ладонь падает маленький предмет. Это точная копия Камня Желаний моей матери.
– Спасибо, – тихо произношу я, не отрывая взгляд от родового знака моей семьи.
Этот маленький камешек снова, как и прежде, вливает в меня тепло, которое через мою ладонь достигает сердца.
Глава 19. Морталис-тень
Восьмое января. Прошла неделя, но Дея все еще не могла вернуться в нормальное русло: она то впадала в беспричинную радость, то на нее накатывала хандра, а временами девушка даже срывала на мне злость. Я не знал, как поступить, но за эту неделю мне порядком надоели ее перепады настроения. Ведь вместо того, чтобы встретиться с Киром, поговорить, и тем самым снять с себя вину, она систематически его избегала.
Конечно, я не рвусь соединить их сердца, руки, души или что-то еще. Я скорее распилю Кира на части, чем посодействую их примирению, но смотреть, как Дея себя изводит – выше моих сил. Она винит себя за произошедшее настолько сильно, будто бы в раз разбила сердца всем парням в этом захудалом городишке. Но, по существу, насколько я могу судить, в депрессию впала она одна, ее якобы роковой возлюбленный со склеенным сердцем выглядит вполне счастливым, не терзаясь болью утраты вечной любви. Что тут сказать... Люди... Их любовь не та, что у нас...
Венефикусы, в буквальном смысле, заложники того, что возникает между нами в Знаменную Ночь, мы не можем просто взять и отвернуться от Связанного, потому что в один миг он не просто становится самым родным человеком на свете, а частью души и тела. Возможно, поэтому Дея бросила его, ведь у них совершенно разные представления о любви. Для таких, как мы с ней, нет права выбора. Исток все решает за нас, но никто из венефикусов не видит в этом безысходности или ужасной судьбы, мы принимаем это как должное. Ведь, в конечном итоге, Исток дарует нам любовь всей жизни.
Даже Дея, несмотря на сломанную между нами Связь, где-то глубоко в сердце чувствует близость наших душ, по крайней мере, мне хочется в этот верить. Для меня же Дея как хвост для собаки – я могу иногда впадать в заблуждение, что она не часть меня, но, как и собака, потеряю равновесие, если лишусь ее.
В итоге, обдумав последние события, сделал вывод, что Дее было бы легче, если бы ее – уже бывший – парень сам ее бросил. Поэтому я еще вчера пришел к единственному, возможно, решению – самому встретится с Киром и поговорить.