Изгой, Крах Советской империи
Шрифт:
десять минут он с удовольствием полакомился легендой, преподнесенной на блюдечке с
голубой каемочкой.
– Так, значит, вы его не знаете? – хозяин кабинета сменил гнев на милость, поумерив
тон.
– Нет. Мы познакомились на улице девятнадцатого августа возле здания парламента,-
в который раз ответил Алекс.
– Отлично. Отлично. Значит, вы не знаете, что ваш знакомый, – чиновник сделал
ударение на слове «знакомый», –
– Как? – Алекс едва не упал со стула. Станиславский бы аплодировал стоя.
– Вот так, – собеседник потирал руки, удовлетворенный произведенным эффектом. –
Вы единственный были все время у нас на виду. Остальные исчезли, даже не пришли за
очередной порцией информации. – Он на секунду задумался, – нам будет еще необходима
ваша помощь. Вы помните всех из своей четверки?
Алекс кивнул, готовый сотрудничать с представителем власти.
– Если кто-то из них появиться в поле вашего внимания, – чиновник подался вперед,
тон беседы становился более доверительным, – а особенно ваш «друг», незамедлительно
сообщите нам. Только сами ни в коем случае ничего не предпринимайте. Кто их знает, что
у них на уме.
Всем своим видом Алекс выказывал полное понимание чрезвычайной важности
вопроса и признательность за оказанное ему доверие.
– Я могу идти?
– Да, конечно, – его собеседник не считал нужным продолжать разговор, – еще есть
для вас отдельное поручение: необходимо обеспечить проезд к парламенту автобусов
Латвийского телевидения и съемочной группы Си-эн-эн. Нам нужно, чтобы весь
цивилизованный мир увидел происходящее, поддержал нас.
В коридорах Белого Дома было темно, и Алекс шел наугад. Прислонившись спиной к
бетонной стене, он, чтобы унять бешеный ход мыслей, помассировал указательными
пальцами виски, почувствовав пульсацию вен.
Вся набережная освещалась прожекторами, что облегчало ориентирование в толпе.
Подойдя к баррикаде, Алекс подозвал группу молодых людей, собравшихся неподалеку.
– Надо разобрать, – указал он на сооружение.
– Что разобрать? – не поняли они.
– Не будем ломать, – добавил один, похоже, главный в этой компании, – кто ты такой,
вообще? – и он добавил к этому несколько непечатных выражений.
Алексу пришлось долго объяснять молодежи «что», «зачем» и «с какой целью»
необходимо сделать. Спустя пару часов у Дома Советов были частично разобраны
некоторые укрепления, предназначенные не столько для противостояния подконтрольным
ГКЧП войскам, сколько для поддержания морального
Была ровно полночь.
* * *
Бом-бом!
События развивались по минутам. Радио Белого Дома освещало обстановку в
столице и передавало обращения правительства РСФСР и депутатов. Так сообщалось о
первой победе команды Президента России – десять боевых машин, находившихся на
Красной площади, перешли на сторону парламента, что стало сильным ударом по ГКЧП:
оказавшиеся под боком танки «противника» были весьма некстати.
Геннадий Бурбулис16 [ Бурбулис Геннадий Эдуардович, в августе 1991 года – советник
Президента РСФСР Б. Н. Ельцина, Государственный секретарь РСФСР] попросил
защитников Дома Советов не бросаться под машины. «Мы должны победить морально», -
сказал он.
Кто-то командовал организацией заграждений: защитники разбивались на сотни и
разворачивали бульдозеры в сторону возможного нападения. Нервы были напряжены до
предела. Час икс неумолимо приближался. Эта ночь должна стать решающей в истории
СССР. Ночь с двадцатого на двадцать первое августа 1991 года.
К Алексу подошел Шурик.
– Слышал?
– Что?
– Говорят, Александр Владимирович приказал охране стрелять без предупреждения в
случае проникновения в здание переодетых в штатское сотрудников госбезопасности.
– Какой Александр Владимирович? – сходу не понял Алекс.
– Руцкой. Вице-президент РСФСР, – с укором произнес Шурик.
Алекс про себя усмехнулся. Долго же они раскачивались. Да здесь, наверное, уже
каждый пятый комитетчик. Как-никак и он сам является сотрудником спецслужб, а уже –
без пяти минут доверенное лицо одного из занимающих высокий пост чиновников,
находящихся в Белом Доме, удачно прошедший тест на лояльность. И ведь не на пустом
месте родился приказ. Ну, медвежью услугу оказал капитан.
* * *
Внутреннее радио передало о движении бронетехники к Краснопресненской
набережной.
* * *
На подходах к зданию парламента появились БТРы. Промедлить, значит,
подчиниться. Ополченцы приступили к действию. В бронемашины полетели булыжники –
части от мостовой. Раздавались крики, шум и гам. Кто-то кинулся под БТР, но, увидев, что