Изгой. Часть первая
Шрифт:
Что-то меня на философию потянуло. Очухиваюсь что ли… Да надо бы уже в кучу собраться, хоть и сил не очень. Даша, вон, всю дорогу молчит. А она самый близкий мне человек, хотя я и знаю её всего-то несколько часов, да и то, по какому-то дикому стечению обстоятельств… И единственный. Правда, кто я для неё или как она меня себе представляет, я в точности не знаю. Она иногда бросает на меня короткий взгляд, проверяет – как там, я? Ну, ещё бы – на то есть причины… У неё-то, уж точно они есть…
А как я тут? Да как… Как тот глушёный карась, хоть и с философией. Ну, или, как та самая блоха, которая в подковах и под микроскопом, да, к тому же, в море, в дырявой шлюпке, да в шести бальный шторм – только и остаётся, что блевануть, да и то нечем. Тоска, одним словом, будто бы чем-то придавлен…
А может так оно и лучше – не шевелиться. С ватными мозгами и тупо смотреть в окно, и ничего не воспринимать, как будто бы в полусне в телек уставился, и с выключенным звуком смотришь на придуманную жизнь…
Вот именно – придуманная. И кто ж это удосужился всё так придумать…
А может быть, всё-таки, головой двинулся… Нет. Когда осознаёшь, что это сон, значит это уже не сон. И уверенность должна быть, что правильно всё видишь. А у меня наоборот – сплошные вопросы. И ничего не понимаю, и даже с чего начать понимать и то не понимаю…
Нет, всё-таки надо мозги пожёстче впрячь и вспомнить. Вспомнить с того самого момента…
Глава 1
ночная хмарь и летний день
Я падал…
Казалось, падал в бесконечность. Тело вытягивалось в тоскливой истоме. Сердце застывало в паническом страхе перед неизвестностью. Скулы сводило судорогой. Дыхание перехватило. Неимоверными усилиями превозмогая в себе вселенский ужас, я вытолкнул сквозь стиснутые зубы горловое рычание:
– З-зы-а! – и услышал свой крик.
Глубоко вздохнул, восстанавливая ритм лёгких, и осознал себя по эту сторону кошмара. Мышцы ныли сразу все. К тому же, левое бедро пронзали сотни невидимых иголок. А глаза будто бы были вылиты из чугуна и опущены в глубокий колодец – их не хотелось открывать.
Преодолевая боль, поменял положение тела и мне стало легче. Но тут же вновь, непреодолимо начало затягивать в сон. Мысли не успевали приобретать форму связанных фраз, распадаясь на фрагменты и отталкивая ощущения…
– Ох. – я опять услышал самого себя.
Не открывая глаз, несколько секунд просто лежал, не пытаясь что-либо предпринимать. Издалека доносились звуки города: шум моторов; вой сирены; удары гидравлического молота. Пахло влажной землёй, бетоном, резиной и бензином. Преодолевая тяжесть в глазницах я открыл глаза и осмотрелся…
День. Тепло. Лето. Синее небо и почти без облаков. Солнца не видно, но по ощущениям вторая половина дня, ближе к вечеру. Передо мной, метрах в пяти, бетонный забор с колючей проволокой по верхней кромке. За забором и вдоль него, верхушки кустарника и деревьев с зелёной листвой. А сам я сидел на земле, вытянув ноги и опершись спиной и затылком о бетонную стену. Вернее – о простенок, между двумя гаражными воротами. Да, я находился в гаражах. Вдруг снова потянуло в сон и я без сопротивления, вновь закрыл глаза и тут же провалился в забытьё…
В этот раз из сна я вышел молча – только глубоко вздохнул. Тело вновь затекло и вновь подвергалось обстрелу невидимыми иглами. По интенсивности дневного света и по внутреннему хронометру – сон не был продолжительным. Но за это время глазам стало намного лучше, да и тяжесть, и ломота по телу, ощутимо отпустили.
Опершись руками о землю и подтянув ноги, сел поудобней. Мозг ещё не полностью освободился ото сна и ему были подвластны пока только простые ощущения. Посмотрел на кроны деревьев, на кустарник и остановил взгляд на изменяющемся цвете трепещущей листвы…
Мыслительный процесс – процесс объективный, и с каждой секундой зрительный ряд воспринимался осознанней, предметы приобретали значение и всё весомее претендовали на осмысление. Поэтому вопрос – почему я здесь, возник как должное. И я осмотрелся ещё раз…
Всё осталось тем же самым и не вызывало никаких ассоциаций, кроме появившейся убеждённости – я с этим местом никак не связан. Вывод сделал сразу – наверное во что-то встрял и получил, а тут бросили.
Отряхнув друг о друга ладони, ощупал голову – ладонь чистая, голова не болит и не тошнит. Понял, что это не то. Сжав ладонь, поднёс, было, ко рту… но, сплюнув, бросил эту затею – я вообще не пью, лет пять уже, – какой тут, к чёрту, отходняк!
Поднялся. Не спеша себя оглядел: старые джинсы; утеплённая рубашка; на ногах тапочки… И в следующий же миг, я будто бы пришёл в себя – я же работаю в котельной! И вот эти самые тапочки я покупал специально для котельной. А память тут же нарисовала картинку: гудящие котлы; вентили; манометры. Мелькнула мысль, что рванул котёл, и я даже непроизвольно дёрнулся рукой к голове, но тут же и сообразил, что тогда бы уж точно, я был бы в больнице и в бинтах.
Внезапно и с крутого пике, на забор села ворона – нашла свободную площадку. Осмотрелась. Переступила с лапы на лапу и каркнула. От резкости звука у меня в голове будто бы лопнула струна и, дребезжа оборванными краями, высветила в памяти целый сюжет…
…Я подхожу к двери на входе в котельную и через смотровое окошко смотрю на освещённый участок двора. Косой дождь, прерывистыми линиями штрихует жёлтый свет фонарей. На термометре, прикреплённом с внешней стороны двери, плюс восемь. На ветру дрожат ветви кустов с набухающими почками. От двери к проезжей части, с машинами, кривобоко припаркованными вдоль домов и лоснящимися от дождя, ведёт асфальтовая дорожка. И это…
– Было… вчера.
От неожиданности я даже зажмурился, а вновь открыв глаза, помотал головой… Да, ладно! Бред какой-то! Не поверил я самому себе – вон, лето бушует вокруг, а у меня какие-то, там…