Изгой
Шрифт:
«Донские казаки городки оставили – их можно занять, земля пуста. Так что людей набрать не проблема – переселенцы и беглые каждый день прибывают. За зиму до мая наберется и тысяча душ, а то и побольше, главное обучить всех стрельбе за это время. Возы и телеги собрать, инвентарь заготовить и в путь направить.
Оружие в арсенале имеется, хотя и не столько, сколько хотелось бы. Ни у кого сейчас такого нет – только у нас имеется. И еще есть многое, что врагов изрядно ошарашит, что татар, что турок или поляков… Да что скрывать – и московских стрельцов с конным дворянским ополчением, если они сюда полезут народ холопить, беглых сыскивать. А они полезут, насколько
– Большая война грядет, княже, – Грицай был хмур. – Московский царь рати к Чигирину отправил, гетман Самойлович всех реестровых казаков поднял. Будут свергать Дорошенко. А туркам и татарам сильно не понравиться – они в мае рати двинут. Все заполыхает!
– И в этом есть одна хорошая сторона – царю и московским воеводам с боярами не до нас станет. Так что года два или три, сюда дьяки точно не пожалуют. А за это время стоит подготовиться получше, ко всяким возможным неприятностям…
Юрий задумался – война между турками и русскими, как не крути, во благо новоявленного Галицкого княжества. И что она затянется – дело ясное. Он пытался вспомнить, чем дело закончится, но не смог. И в который раз выругал себя за незнание истории.
– Что у нас с ружьями?
– Две сотни было, княже. За лето столько же сделали, да еще до мая, может быть, четыре сотни фузей мануфактура поставит, – Григорий Зерно отвечал осторожно, загибая пальцы на ладони.
– На круг восемь сотен ружей выйдет, со стволами гладкими. И пистолей есть две сотни, но нужно бахмутовским казакам половину отдать. Может не стоит, княже?!
– Надо, видел, как они с татарами рубятся! Так что сотню отдать нужно, грешить нельзя. Добычей все вернется. Лучше Григорий Иванович, наших мастеровых напрячь, пусть постараются.
– Они за зиму обещали двести пистолей сделать еще, и так работают беспрерывно. И все старые ружья переделывают, да на Сечь отправляют – уже более пятисот отправили, с прошлым годом если считать. А их все везут из Сечи и везут – работники устали уже.
– Так ремесленная школа на что?! Вот пусть ученики и работают, практику проходят. Несложные операции уже выполнять смогут – полгода отучились. Что еще есть доброго?
– Первые нарезные ружья сотворили по твоему чертежу, княже. Сам их не видел, но сказали, что далеко бьют твоими пулями, чуть ли не на четыре сотни саженей. Не верится…
– Отлично, прекрасная новость.
Юрий вскочил с кресла, лихорадочно потер ладони. Штуцера с пулей Минье полностью «обнуляли» численное превосходство любого противника. В Торском городище все лето ставили вторую оружейную мануфактуру, запрудив речку – на ней должны были изготавливать нарезные ружья с укороченными стволами. Они так и назывались «штуцера» – по-немецки «укороченные», как он читал в литературе.
– А еще две пробные пушки твоих отлили, застыли обе. Просили, чтобы ты прибыл, как только сможешь – без тебя опробовать не решаются. А вот лафеты для них уже изготовили по глиняному макету, говорили мне, что все вышло надежно и красиво.
– Что они в «единорогах» понимают, умельцы доморощенные, если я их сам только на картинках видел. Ладно, завтра посмотрим, устал я с дороги, после бани, да и вечер уже наступил. Так что с утра и посмотрим на эти пушки. И если они действительно того стоят…
Глава 14
– Молодец, мастер! Еще раза два полным зарядом шарахнуть можно, и госприемка закончена.
Юрий находился в приятно-возбужденном состоянии. Посматривал
«Единороги» являлись венцом творения графа Шувалова, на гербе которого и был изображен сей мифический зверь, и прекрасно зарекомендовали себя в Семилетней войне. Вот только если бы спросили Юрия кто такой данный граф, когда и с кем была эта война, он бы не ответил даже под пытками, вися на дыбе.
Но само изобретение русских оружейников видел в музее, даже ухитрился сунуть в дуло кулак, изучить все, что хотелось бы на реальном экспонате. И внимательно рассмотреть чертежи оружия, машинально запомнив данные. Но спроси его кто-нибудь о старинных орудиях, кроме стоявшей рядом со злополучным единорогом «шестифунтовой полевой пушки образца 1805 года» – Галицкий ничего бы и не рассказал толком, блеял бы растерянно, пожимая растерянно плечами.
Все дело в оговорке экскурсовода, почтенной матроны, что с апломбом заявила, что «единорог» первое в мире орудие с «коническим стволом». И это ее открытие ударило Галицкого «поленом» по голове. А так как в нем порой просыпалась любознательность, то прочитав на табличке, что перед ним «четверть пудовый пеший единорог образца 1805 года», он приступил к тщательному осмотру объекта, забыв обо всем на свете.
Через десять минут внимательного изучения объекта, он с присущим ему тактом, негромко указал женщине, что у «единорога» коническая зарядная камора, что позволяла ему стрелять гораздо дальше гаубицы и по дальности стрельбы почти соответствовать пушкам. Но при этом быть крупнее калибром при одинаковом весе. А это совсем иное, чем «конический ствол», который даже в 21-м веке представляет для оружейников немыслимую сложность в технологии.
Однако дама в ответ с нескрываемым апломбом заявила опешившему Галицкому, что уже работает двадцать лет в музее, и не «полному профану и невежде, отягощенному дурной наследственностью» ей указывать, каким должен быть ствол у «единорога». Конфликт моментально перерос в словесные характеристики – Юрий громко и прилюдно указал ей, что она похожа на то самое пресловутое животное, что разбирается в апельсинах, но лучше идет на шкварки.
Словесная перепалка была прекращена прибытием наряда милиции, и борца за «соблюдение исторической справедливости» водворили в кутузку. Правда, вскоре выпустили, выписав внушительный штраф. Пожурили напоследок, что историкам лучше знать, что это за пушка в музее, хотя из нее они ни разу не стреляли…
Швах!
Единорог выплеснул из зева пламя. Далеко впереди, чуть ли не с полверсты, на грунтовом склоне взметнулась пыль. Грохот впечатлял – все же калибр такой же, как у 122 мм гаубицы Д-30. Хотя само «орудийное тело» едва полтора метра длиной, но толстое.
Юрий посмотрел на второй ствол, что стоял на отдалении, точно на таком же испытательном лафете, дожидаясь своей очереди. Мастер, что работал прежде в Москве в Пушкарском приказе и сбежал на Дон после конфликта с дьяком, честно предупредил, что вторая отливка хуже вышла. А потому решили начать испытания с лучшего творения. Единственное что предприняли по его категорическому приказу, памятуя поговорку о первом блине, заранее отрыли укрытия. И стреляли с помощью самодельного огнепроводного шнура, чтобы успеть добежать и спрятаться в окопчике.