Изгой

Кеннеди Эль

– Умоляй меня, – тихо говорю я.

Она громко сглатывает.

– О чем?

– Умоляй, чтобы я встал на колени и прижался ртом вот… сюда… – Я прижимаю подушечку пальца к клитору под тканью, и она издает задыхающийся, возбужденный звук.

Когда она не отвечает сразу, я обхватываю ее киску всей ладонью, а вторую руку запускаю в медные волосы и дергаю девушку к себе, чтобы наши губы снова встретились. Мы оба стонем. Мне нравится, какая она на вкус. И почему запретный плод всегда так сладок?

– Лоусон, – выдыхает она мне в губы.

– М-м-м?

Чего ты хочешь, Гвен?

– Встань на колени, – просит она, и я едва сдерживаю себя, чтобы не расплыться в улыбке. Это заняло больше времени, но, в конце концов, она оказалась так же слаба, как ее муж.

Но я ее понимаю. Гвен тоже нужен секрет. Маленькая грязная ложь, чтобы отомстить. Чтобы было о чем таинственно улыбаться, когда муженек поздно возвращается домой с работы.

Я подталкиваю ее в сторону низкого шкафчика с другой стороны от стеллажа и сметаю с него стопку принадлежностей. Они с грохотом рассыпаются по полу, но ни один из нас даже не моргает. Я уже стаскиваю стринги с ее гладких, загорелых ножек и засовываю тряпочку в карман, опускаясь перед ней на колени. Очень быстро ее ноги оказываются на моих плечах, а сама она трахает мое лицо, и все это так горячо, что я с трудом сдерживаюсь, чтобы не спустить в штаны.

– О, боже мой, – всхлипывает Гвен.

Я смотрю наверх и не могу больше сдерживать улыбку. Она изо всех сил прикусывает губу, лицо раскраснелось от желания.

Добро пожаловать в современный американский брак, миссис Гуд.

Глава 43. Слоан

– То она говорит, что я ей никогда не звоню, то трубку не берет.

Мы с Сайласом встретились перед школой в понедельник, чтобы пробежаться. Он единственный человек, кто относится к тренировкам так же серьезно, как я, и при этом может существовать до восьми утра, не опрокидывая в себя три двойных эспрессо. Эр Джей, конечно, говорит, что любит бегать, но на вчерашнее приглашение на пробежку он ответил «ЛОЛ», так что энтузиазма ему явно не хватает. О чем я ему и сообщила.

– Вот какой в этом смысл? Только делает все хуже, чисто мне назло.

Придерживаясь средней скорости, мы бежим по узкой тропинке, покрытой камнями и выпирающими корнями. С меня уже льет пот. Температура ночью не опускается ниже двадцати одного, а утром еще жарче. К полудню солнце готово сжечь футболку прямо на тебе.

– Ами обижается, потому что мы мало проводим время вместе, а потом не приходит на мои соревнования, ведь хочет пойти по магазинам с подругами. Вот и что мне, простите, с этим делать?

Я люблю Сайласа, но сейчас еще слишком рано для очередного эпизода бесконечной вялой драмы в их с Ами отношениях. Это как тележка на парковке магазина, медленно катящаяся в сторону бампера машины. Все знают, что урона от этого не будет, а вмешательство кажется пустой тратой времени.

– Я до двух часов учусь, до шести тренируюсь, потом ужинаю и делаю домашку по крайней мере до десяти каждый вечер. В чем я виноват?

Не знаю, что ему сказать. Он все слышал уже сто раз с самого десятого класса. Эти разборки уже сезонное мероприятие.

Если он хочет быть с Ами, пусть придумает, как лучше с ней обращаться. Или просто отпустит ее уже и избавит всех от головной боли.

– Как я должен с ней время проводить, если она меня игнорирует?

Ами милая, смешная, заботливая девушка, совершенно одержимая Сайласом. И почему-то, судя по всему, его это только отпугивает. Как я ни пыталась, так и не смогла понять, почему у них все идет наперекосяк. Единственная проблема – это то, что его эти отношения не трогают, но он отказывается что-либо с этим фактом делать. Это как брак по расчету, который он устроил себе сам, а разводиться ему запрещает религия.

– Слоан?

– А? – Меня выдергивает из бегового транса, и я немедленно спотыкаюсь об упавшую ветку, чуть не навернувшись лицом в грязь. – Что, прости?

– Ты уже пару километров как молчишь.

– А что ты хочешь от меня услышать? – Я пожимаю плечами. – Похоже, ты ее достал.

– Спасибо.

Поднимающееся над горизонтом солнце прорывается сквозь деревья, превращая облака пыли, поднимающиеся в воздух от наших шагов, в оранжевый туман. Наш путь прорезают длинные тени, а в длинной траве и кустах копошатся утренние насекомые. Я хочу набрать как минимум восемь километров до уроков, так что прибавляю скорости.

– Что такое? – Сайлас дышит тяжелее, но держится со мной наравне.

Мы срезаем через восточную лужайку, где когда-то стояла старая общага девятиклассников, пока дикие дожди в шестидесятых не затопили тут все и не образовали под зданием воронку, которая за ночь поглотила все восточное крыло.

– Ничего.

– Ты где-то не здесь.

– Да нет, я слушаю. Ами тебя ненавидит, а ты ведешь себя как мудак.

– Это твое искреннее мнение или ты так, наугад?

– Где-то шестьдесят на сорок.

– Нет, серьезно. – Сайлас очень вынослив, но даже он свистит, словно вдыхая ветер сквозь соломинку, пытаясь поспевать за мной. – Что мне со всем этим делать?

– Ты прекрасно знаешь, что делать. Просто не хочешь.

Он издает раздосадованный звук, а потом чуть не падает, на этот раз из-за развязанного шнурка.

– Одну секунду.

Я останавливаюсь, но продолжаю бежать на месте, пока жду его. Мои часы мигали последние пятнадцать минут, так что я пользуюсь случаем и проверяю сообщения. Эр Джей пожелал доброго утра и спросил, встречу ли я его на нашем месте, как договаривались. Дальше следуют три сообщения от Дюка.

Во мне вспыхивает легкое раздражение. После того футбольного матча Дюк стал писать и названивать мне пуще прежнего. Он утверждает, что ему надо сказать мне что-то важное, но я не верю ему ни на йоту. Наша с Эр Джеем демонстрация тем вечером ранила его эго, и теперь он пойдет на все, чтобы доказать, что он тут самый крутой мужик.

– Какой же он доставучий, – бурчу я.

– Кто? – Сайлас затягивает шнурки и встает в полный рост. Пот делает его белую футболку почти прозрачной и демонстрирует точеный пресс, скрывающийся под ней.