Изгой

Кеннеди Эль

Тот краткий промежуток между моментом, когда я вхожу в класс мистера Гудвина, и приходом следующего ученика – это чуть ли не мои любимые восемь минут всего дня. Я чувствую, что он ждет меня, еще не успев зайти в дверь. Чувствую его голодное предвкушение. Облегчение, которое он испытывает, когда понимает, что еще не надоел мне. Потому что как бы ему ни хотелось ненавидеть себя за происходящее, остановиться он тоже не может. Джеку страшно признать, что на самом деле его совесть даже не просыпается. Вслух он говорит иначе, изо всех сил притворяется, будто все это

неправильно и так продолжаться не может, это плохо, словно кто-то галочкой отмечает, пообещал ли он, что этот раз точно последний, когда снова брал мой член в рот.

С его женой то же самое. И не только в том смысле, что она тоже берет в рот, хотя Гвен это делает хорошо, я не жалуюсь. Вчерашний минет после урока, например, должен войти в минетную книгу рекордов. Но она, как и Джек, постоянно ноет, что все это неправильно и что так нельзя, хотя ее язык при этом изучает мой рот, пока я трахаю ее пальцами.

Обожаю эту парочку.

– Я надеюсь, вы готовы к уроку. – Джек держит в одной руке хлипкую книжку в бумажной обложке, а второй пишет на доске цитаты и номера страниц. – Попрошу сегодня не отходить далеко от темы. Нам нужно много успеть.

– Что-то пролистал. – Я кидаю сумку на свой стул и подхожу рассмотреть крепкий деревянный стол, красующийся во главе комнаты. Еще недавно на его месте стоял покоцанный металлический привет из семидесятых. – Новый стол? Выглядит прочным.

– Оказывается, мои прошения до администрации все-таки доходили. – Он оборачивается и застенчиво протискивается мимо меня, чтобы достать из сумки журнал и стопку домашних заданий.

– Можем попробовать его сломать, – тяну я.

Джек с нетерпеливым и осуждающим взглядом опирается на угол стола.

– Сядьте на место. Ваши одноклассники войдут в любой…

– А ведь как горячо было бы… – Я толчком развожу в стороны его колени, чтобы встать между ними и провести рукой по его ляжкам. Дверь приоткрыта на небольшую щелочку, и, если кто-нибудь решит в нее подсмотреть, проходя мимо, карьера Джека тут же накроется медным тазом. – Если бы я отсосал тебе прямо здесь, где все смогут посмотреть, когда войдут.

– Лоусон. – Он шепчет мое имя с раздосадованным стоном и хватает меня за руки, но не отталкивает от себя. Вместо этого его пальцы поднимаются вверх по моим рукам и сжимают мои бицепсы. – Не все из нас так бесконечно склонны к саморазрушению, как ты.

– Где же ваше воображение, профессор?

– Застряло в той реальности, где ты мой ученик. Так что сядь на место.

Усмехнувшись, я возвращаюсь к своей парте и сажусь, нарочно широко раскинув ноги, чтобы он мог видеть натянутую на моем возбужденном члене ширинку.

Он с усилием сглатывает. Заметил.

Джек быстро плюхается за свой стол, и это говорит мне, что он находится в таком же состоянии.

Я облизываю губы.

– Насколько ты сейчас возбужден?

Следует долгая пауза. Потом он ловит мой взгляд.

– Стоит как каменный.

Смешок щекочет мое горло.

– Это хорошо. Положи на него руку. Просто на секунду.

Я слежу за тем, как его рука опускается

вниз. Половина его тела скрыта за столом, но я вижу, как он дрожит, делая так, как я сказал.

– Сожми, – говорю я ему.

Его рука едва заметно двигается, и он издает еле слышный стон, а потом еще один, громкий, и резко убирает руку, просверлив меня мрачным взглядом.

– Хватит, Лоусон. Так продолжаться не может.

– Конечно. Ни в коем случае. Вы счастливо женаты на прекрасной жене, которая, уверен, вас обожает. Так что, разумеется, я в этом уравнении совершенно не нужен.

– Вне зависимости от твоего бестактного сарказма, последнее время мне кажется, что она мне изменяет, – морщится он.

И ведь говорит без тени иронии. К сожалению, подробнее поговорить о его подозрениях и загадочном другом мужчине мы не успеваем, потому что в класс с шумом врываются остальные.

Я бы даже нашел в себе силы пожалеть бедного симпатичного дурака, если бы все свои раны он не нанес себе собственной рукой. Мужика дома ждет ненасытное сексуальное создание, мечтающее удовлетворить его всеми возможными способами, и ему для этого нужно всего-то вынуть голову из задницы. Ну, я-то не жалуюсь. Если Гвен с Джеком хотят вымещать свою неудовлетворенность на мне, то я рад служить. До тех пор, пока они платят мне тем же, разумеется.

Эр Джей входит в класс одним из последних, и я быстро поднимаюсь на ноги и швыряю себя на стул рядом с ним, как только единственное другое место, куда он мог бы сбежать, тоже занимают. Предыдущие несколько раз он был быстрее и избегал необходимости сидеть со мной, но сегодня я ниндзя.

– Чего тебе надо? – говорит он, снова в своем коронном дружелюбном настроении.

– Ну надо же, со мной разговаривают, какая честь.

– Уже жалею об этом.

Я хмыкаю.

– Чисто из любопытства: долго ты еще будешь игнорировать Фенна, как капризный ребенок?

– Отвали.

– Мистер Шоу. Страница девяносто два. – Джек смотрит на меня. – Уверен, мистер Кент тоже способен ее найти.

Мы оба послушно открываем книги, чтобы профессор успокоился и смог начать свою лекцию о какой-то фигне, которая могла бы прийти мне в голову исключительно между бренди и обезболом.

– Вне зависимости от ваших дел семейных, – шепчу я Эр Джею, – Дюк-то все равно будет тебя ждать в эти выходные. Ты собираешься идти на бой?

– Угу. – Он склоняется над столом, притворяясь, что читает. – И я планирую проиграть, чтобы свалить отсюда и никогда больше не видеть ваши тупые рожи.

Если бы я мог закатить глаза дальше рамок собственного черепа, они бы уже весело катились по проходу между партами. Судя по всему, Эр Джей так и не начал остывать после ссоры с Фенном. Я бы зауважал его за выдержку, если бы меня не достало наблюдать эту истерику уже больше недели.

– Восхитительно, – говорю я. – Королевская стратегия.

– Иди на хрен, Лоусон.

– Честное слово, что за детский сад. Нельзя же все принимать на свой счет. Ну и что, что его член однажды промахнулся и попал в твою девушку. Тоже мне.