Изгой
Шрифт:
Я мысленно готовлюсь к тому, что сейчас он впечатает мою черепушку в бетон, а неделю спустя я проснусь в больнице и буду заново учить, как называются цвета радуги.
Но решающий удар все не приходит.
Тяжело дыша и капая потом мне в глаза, Дюк наклоняется ко мне, комкая мою футболку в кулаке, и шипит мне на ухо:
– Во всех вещах есть порядок. И он будет всегда. Неудачники проигрывают. Передам Слоан, что ты попрощался.
Ее имя на его губах делает все веселее. Я кашляю, вспоминая, как говорить.
– Шестьсот тридцать две тысячи четыреста восемьдесят
Дюк дергается. Его измазанное грязью лицо зависает в сантиметрах от моего.
– Это еще что, мать твою, такое?
– Точный баланс банковского аккаунта, где ты хранишь деньги, которые вымогаешь. – Я облизываю ранку на лопнувшей, опухшей и покрытой свежей кровью губе. – Точнее, таким он был. Теперь эти деньги мои. Где-то час назад перевел.
– Врешь. Только тронь мое бабло…
Дюк замахивается, чтобы вбить мое лицо в землю, но он зол и рассеян. Я собираю в кулак достаточно сил для одного последнего всплеска энергии и ногами сбрасываю его с себя, опрокинув на спину. Мы оба поспешно поднимаемся на ноги, и он снова бросается на меня. Я вижу, как в меня летит его апперкот, и ухожу по дуге, оказываясь с его слабой стороны, а потом наношу джеб. Я чувствую хруст рукой, когда она встречается с его челюстью. Вся толпа вздрагивает от звука удара кости о кость. Ошеломленный Дюк, шатаясь, отходит назад, и люди расступаются перед ним. А потом его глаза закатываются, и он падает.
От его приземления в воздух взлетает облако пыли.
Картер подлетает к своему дружку.
– Он в отключке, – с ужасом говорит тот.
Новость встречают воплями, отражающимися эхом от стекла.
– Вы только посмотрите, – тянет Лоусон. – Король мертв. – Подмигнув, он пихает в мою окровавленную руку фляжку. – Да здравствует король.
Глава 53. Эр Джей
Меня даже в мошпитах[5] на концертах так не душили. Когда драка заканчивается, толпа смыкается вокруг меня. На мою голову льется пиво и, кажется, даже водка. Все это стекает по моему лицу и смешивается с кровью у меня во рту. Люди, которых я никогда раньше не видел, стучат меня по спине и поздравляют. Можно подумать, я как минимум научился стрелять лазером из члена, а не просто вырубил парня ударом в челюсть. И все же, признаю, победа – это неописуемое ощущение.
Через радостную человеческую массу проталкивается Лукас.
– Чувак, это было невероятно. Ты мой гребаный герой.
Фенн протягивает мне полотенце и бутылку воды. Я утираю лицо, но бросаю это дело на полдороге, заметив Дюка на выходе из теплицы.
Я бегу за ним, хочу поймать прежде, чем он уползет зализывать раны, и нахожу снаружи, застывшим в свете экрана телефона и проверяющим свой банковский счет, в попытке убедиться, что я не блефовал.
– Ты как это сделал? – ошарашенно спрашивает он, услышав мои шаги. Он выглядит так, как я себя чувствую, – абсолютно растоптанным. Это меня в каком-то смысле успокаивает – по крайней мере, силы были не так уж и неравны. Неважно, чем оно кончилось. – Как ты, черт возьми, это провернул?
Я пожимаю
– Знаешь, что, – говорю я вместо этого, – давай договоримся.
Мы не зароем топор войны просто потому, что помахались на кулаках. Не такой у нас броманс. Но я не так наивен, чтобы думать, будто смогу вот так просто уйти в закат с более чем полумиллионом долларов. Людей и за меньшее убивали.
– Можешь забирать обратно. Все до цента.
Дюк скептично фыркает.
– Это с чего вдруг?
– Я же говорил. Не хочу лезть в чужие дела. Если ты тоже пообещаешь не лезть, то у нас не будет никаких проблем. – Я наклоняю голову набок. – Это значит, что ты в том числе не будешь трепаться про нас со Слоан. Согласен?
– И это все?
Кажется смешным после всего, что произошло, решить все вот так просто.
– Это все.
После паузы Дюк пожимает плечами.
– Ладно. Договорились.
Мы не успеваем неловко пожать друг другу руки, потому что на нас накидываются Фенн с пацанами и все они, улюлюкая в сторону Дюка, утаскивают меня вместе с еще несколькими перевозбудившимися двенадцатиклассниками на футбольное поле, где они намереваются хорошенько отпраздновать так называемую революцию. Эти придурки так рвут на себе футболки и залпом глотают бутылки пива, вопя и танцуя в темноте, что можно подумать, будто упала Берлинская стена, не меньше. Они превращаются в примитивных животных, выпущенных из клетки, и, честно говоря, это только объясняет, почему правление Дюка продержалось так долго.
Правда, эта атмосфера заразительна. А может, дело в алкоголе, который Лоусон выливает мне в глотку. Или в облегчении от того, что вся эта заваруха наконец закончилась. Я пью больше, чем следовало бы, наслаждаясь собственным победным величием. В конце концов, это же вечеринка.
Я еще не настолько пьян, чтобы забыть о нашей со Слоан вечерней традиции, но мне становится заметно сложнее попадать по кнопкам и набирать сообщение.
– Хватит переписываться, – приказывает Фенн, пытаясь выбить телефон у меня из рук.
– Иди ты. Мне надо пожелать Слоан спокойной ночи.
Лукас взрывается хохотом.
– Реми, хорош. Ты же позоришься.
– Во-во, – согласно кивает Фенн. – Ты не ведешь себя как парень, только что одолевший Дюка Джессапа, каблук ты несчастный.
Несмотря на их тянущиеся руки, я успеваю нажать «отправить» прежде, чем телефон у меня конфискуют. Остается лишь надеяться, что Слоан не обидится, если я не прочитаю ее ответ сразу. Пацаны явно не намерены отпускать меня сегодня пораньше.
– Врать не буду, – говорит сидящий на траве Сайлас, – я думал, тебе крышка.
Фенн фыркает.
– Хоть немного скрой свое разочарование.
– Дюка подвела его главная слабость, – тянет Лоусон. – Парень любит звук собственного голоса.
– И каким же будет первый указ короны? – издевательским тоном спрашивает меня Фенн.
– Даже не начинай.
Я никогда не просил о власти, да и не хотел ее. Казалось бы, у кучи избалованных балбесов должна быть хоть капля здравой ненависти к иерархиям.