Измайловский парк
Шрифт:
– Как это ты сделал? – бледный Санька с ужасом смотрел на окровавленный нож в своей руке.
– Обманул его.
– А меня зачем обманывать? Мог бы сказать.
– Он бы догадался. – Мальф тронул поводья, и, потеряв опять всякий интерес к разговору, двинулся дальше.
– А что, и смотреть на него нельзя было, да? – Санька от обиды за свой испуг готов был разреветься.
– Нож вытри, – бросил Мальф через плечо, медленно удаляясь от Саньки.
Сказано это было так спокойно, что у Саньки сразу пропало желание плакать. Он шустро спрыгнул на землю, вытер клинок сначала о
Слева от просеки пейзаж начал меняться. Между стволов вековых ясеней стали попадаться обломки ограды. Полуистлевшие ажурные решетки, увитые агрессивным плющом, ритмично чередовались с кирпичными столбами, кое-где покрытыми остатками штукатурки.
– А я знаю, что тут было! – не выдержал Санька. – Тут был стадион!
Мальф не отреагировал.
– Вот ты, небось, и не знаешь, что такое стадион! А там люди мерялись силой и скоростью! Просто так, кто лучше.
Мужчина посмотрел через плечо на мальчика, и тому стало ясно, что нет ничего глупее, чем меряться силой и скоростью просто так. Стадион никак не заинтересовал Мальфа, а Санька внимательно вглядывался вдаль, за ограду, пытаясь представить, как выглядело это сооружение раньше. Но буйная растительность уничтожила все признаки древней спортивной арены.
Внезапно Санькин фенакодус резко остановился. Санька, сразу забыв о стадионе, завертел головой и понял, что животное замерло, повинуясь жесту Мальфа.
– Что такое… – начал Санька, но Мальф цыкнул на него, как обычно, не оборачиваясь. А впереди, справа от дороги, по которой двигались люди, раздавалось слабое потрескивание. Не звук ломающихся веток, как бывает, когда гигантский био ломится через чащу, не шелест листьев, когда крадется отряд латников. Это было неясное потрескивание, перемежающееся с упругим жужжанием. Присмотревшись, Санька увидел, над деревьями колеблется еле заметное голубое зарево. Зарево двигалось к просеке.
Мальф беззвучно спешился и медленно, так, чтобы даже воздух не шелохнулся, двинулся вперед. Стараясь во всем подражать старшему, мальчик последовал за ним. Через некоторое время стало понятно, что главную дорогу пересекает рельсовая колея, практически скрытая в плотной траве, но выдающая себя двумя ровными полосами ржавого металла. Мальф застыл и, не отрывая глаз от колеи, снял котомку. Пошарил в ней, вынул что-то, замотанное в бересту. Развернул упаковку и достал блестящий клинок без рукоятки – заготовку ножа. Мальчику стало обидно, что Мальф мог бы смастерить второй нож, но не сделал этого и не дал оружие Саньке, когда было так нужно. Но он ничего не сказал.
Мальф положил бересту в котомку и сунул ее Саньке, прошептав: «Стой». Уже привыкший к тому, что спорить или выяснять что-то бессмысленно, мальчик застыл с сумкой в руках. Человек подошел к рельсам и положил клинок между ними. Потом, пятясь, вернулся назад и взял под уздцы обоих животных, слегка потрепав по гривам. Фенакодусы, нервно прядавшие ушами и топтавшиеся на месте, успокоились и застыли рядом с людьми. Тем временем звук усиливался, и вот уже на колею упал неровный голубоватый свет. Санька догадался, что происходит, и тихонечко заскулил.
– Молчи! – прошипел Мальф.
– Это же Поле Смерти. Голубое… Сейчас нас поджарит, – не удержался мальчишка, но Мальф глянул так, что слова застряли в горле.
Поле приблизилось и залило перекресток мертвенным сиянием. В воздухе запахло, как после жесточайшей грозы. Голубое сияние двигалось над рельсами, а длинные извивающиеся искры, похожие на молнии, пожирали металл. Санька сделал над собой невероятное усилие, чтобы не дать стрекача. Он прекрасно знал, что с полями лучше не шутить. Но рядом стоял невозмутимый Мальф, и мальчик не сдвинулся с места, пока свечение не скрылось, поглотив рельсы на перекрестке, и не уползло дальше, продолжая свою адскую трапезу.
Мальф подождал, пока марево рассеялось над верхушками деревьев и от Голубого Поля Смерти не сталось и следа. Потом спокойно подошел к обнажившимся шпалам и подобрал нож.
– А чего оно его не сожрало? – удивился Санька.
– Когда каравай едят, крошки не считают, – ответил Мальф, с удовлетворением рассматривая клинок, переживший Поле Смерти.
– И что теперь? Заговоренный будет?
– Не будет заговоренный, – ответил Мальф. – Нож будет. А какой – узнаем.
Он подошел к ближайшей березе и резким взмахом снес толстый ствол, словно в руке у него было не узкое недлинное лезвие, а тяжелая секира.
– О, как… – пробормотал мальчик.
– Ночлег делать будем, – сказал Мальф, пряча нож в котомке.
– А Поле? – пискнул Санька.
– Оно эти рельсы еще неделю жрать будет, пока до конца колеи дойдет. А другая нечисть сюда побоится приползти. Дров собери.
– В чащу лезть? – голос Саньки дрогнул.
– Лезь, – не колеблясь, ответил Мальф.
Санька, пожалев, что спросил, робко двинулся к обочине, глубоко вдохнул и шагнул за границу леса. Вернулся он с охапкой еловых веток, очень довольный собой.
– Дров, говорил! – строго сказал Мальф.
– Не учи ученого, – неожиданно заявил мальчик и опять скрылся между деревьев.
Если бы он оглянулся, то заметил бы на вечно хмуром лице Мальфа подобие улыбки.
Трижды мальчик приносил лапник, и только убедившись, что его достаточно, стал собирать дрова на обочине, где валялось полно толстых сухих веток. Мальф тем временем соорудил шалаш из собранных мальчиком веток сразу за первой линией деревьев. И от дороги близко, и от посторонних глаз скрыто. Затем он развел маленький костерок и водрузил на него старый армейский котелок, куда вылил содержимое фляги. Дождавшись, когда вода закипит, бросил в кипяток щепотку сушеных трав и сразу снял котелок с костра.
– Зверобой? – тоном знатока спросил Санька.
– Чай.
– Что?
– Какая тебе разница? Не отравишься.
Мальф извлек из своей бездонной котомки холщовый сверток, в котором оказались тонкие полоски сушеного мяса.
– Съешь, потом запьешь, – приказал он.
Мясо оказалось вкусным и сладковатым.
– Батя солонину сушил, она не такая была, – сообщил Санька.
– Это пеммикан.
– Что? – опять Санька услышал незнакомое слово.
До объяснения Мальф не снизошел.