Измена Анны Болейн королю Генриху VIII
Шрифт:
– Но, ваше величество, я вовсе не уверена, что хочу выйти за вас замуж, – пробормотала Анна.
– Я понимаю. Подумайте. Видит Бог, я люблю вас так, как никто не будет любить! Я сделаю вас счастливой, моя дорогая леди, клянусь вам! Подумайте.
Анна, совершенно растерянная, не знала, что сказать.
– Подумайте, – повторил Генрих. – А теперь я хотел бы развлечь вас. Актеры собираются показать нам какую-то пьесу. Посмотрим?
Он подозвал мажордома и шепнул ему:
– Ну, что, готовы эти бездельники?
– Почти, ваше величество.
– Дьявол их раздери! Я не желаю ждать, – пусть начинают, и сейчас же! Извольте распорядиться, любезнейший.
Мажордом направился к артистам и не позже чем через минуту объявил:
– Ваше величество! Дамы и господа! Извольте посмотреть небольшое театральное представление – отрывок из пьесы о жизни некоего философа! Актеры просят вашего всемилостивейшего внимания!
Под большим дубом, стоявшим на поляне, была натянута занавесь, за которой скрывались актеры. По знаку мажордома загремели барабаны, заревели трубы, и оттуда вышел тучный и высокий трагик, исполняющий роль Философа. Он прошелся перед занавесью с видом глубокой задумчивости, затем остановился, прижал левую руку к груди, а правую вытянул в сторону зрителей. Трубы и барабаны стихли; трагик, дико вращая глазами, мрачным громовым голосом начал читать свой монолог:
С тех пор, как стал я знаменитМир обо мне лишь говорит.Живущий всяк меня хвалит,Мой ум мудрец боготворит!Но знал бы кто тоску мою:Я водопадом слезы лью,Почти не ем и мало сплю,Не отдыхаю и не пью!Вся жизнь моя ей отдана.Душа страданием полна:Любовь меж нами иль стена?Но, тсс… Шаги… Идет она!На сцену вышел исполняющий роль Леды молодой человек, ибо женщинам строго запрещалась участвовать в представлениях. Он был одет в женское платье и ярко раскрашен; раскачиваясь и жеманно хихикая, он приблизился к трагику, изображая смущение и робость, которые обычно испытывает молодая девица на первом свидании с мужчиной. Зрители засмеялись и захлопали, а Генрих, насупившись, проворчал:
– Проклятые фигляры! Превращают высокую любовную историю в фарс!
Молодой актер прокашлялся и тоненьким голоском выкрикнул:
Невольно я к тебе влекусь неведомою силой!Но отчего так грустен ты… э-э-э… философ мой любимый?Генрих фыркнул от негодования: – Не могли выучить слова, чертовы комедианты!
Далее в пьесе шел диалог, в котором Философ уверял Леду в своей любви, а Леда отвечала ему взаимностью. В заключение, взявшись за руки, они пропели:
Так заключим союз священный,Любви союз благословенный!И будет он надежный, верный,Прочнее стали закаленной!Затем вышли артисты, изображающие Хор. Выстроившись полукругом, они тоже спели:
Позвольте нам вниманье ваше еще на пять минут занять,Мораль увиденного вами позвольте нам растолковать…Не надо, право, удивляться, что юность к зрелости влечет,Там опыт, мудрость, постоянство, там уваженье и почет!Жар страсти там не остывает, – не то, что вспыхнул да погас,Как в младости огонь пылает, не грея, но сжигая нас…Король захлопал, и тут же раздались дружные аплодисменты всех присутствующих. Довольные актеры раскланялись и удалились. Они рассчитывали получить хорошее вознаграждение, однако король распорядился, чтобы им заплатили самую малость:
– Мы оказали им честь, позволив выступить перед нами. Да и нельзя им заплатить много, – я их повадки знаю: напьются, безобразничать станут. Еще в полицию их заберут, выпорют… С ними вообще надо построже, для их же пользы.
Повернувшись к Анне, король спросил ее:
– Понравилось ли вам представление, мой ангел?
– Да, ваше величество.
– Мне тоже. Стихи, признаться, довольно скверные, но исполнены глубокого смысла: отрадно видеть союз мудрой зрелости и прекрасной юности… Выходите за меня замуж, моя милая, любимая, драгоценная леди Анна! Клянусь, что стану любить вас до гробовой доски!
– Ваше величество, дайте мне время, – испуганно сказала она.
Король нагнулся и поцеловал руку девушки. Распрямившись, он громко произнес:
– Пора продолжить наш пир. Мне не терпится попробовать оленя, которого я убил, а дамы, полагаю, заждались сладкого. Мажордом, распорядитесь, пожалуйста!..
Часть 2. Письмо королевы Екатерины
Королева Екатерина плакала у себя в спальне. Предыдущей ночью она долго дожидалась возвращения короля с охоты: невзирая на сложные отношения с ним, Екатерина продолжала беспокоиться о Генрихе, когда он задерживался дольше положенного, а тем более на охоте, где всякое может случиться. К тому же, существуют правила приличия, нарушать которые не позволено даже королю, – как можно настолько пренебречь женой, чтобы не оповестить ее о своем возвращении, не зайти к ней и не пожелать доброй ночи!
Да, она выходила замуж не по любви, но двадцать три года супружества не отбросишь просто так. Со временем у Екатерины возникла привязанность к мужу и, возможно, что-то похожее на любовь. Несмотря на все сложности, у нее еще теплилась надежда на то, что их супружеская жизнь каким-нибудь образом наладится. Именно потому, что эта надежда по-прежнему существовала, Екатерине особенно больно было видеть, как король безжалостно уничтожает последние жалкие остатки того, на чем еще держался их брак.
Отослав камеристку, королева провела жуткую бессонную ночь, и самые страшные мысли приходили ей в голову. В сущности, позднее возвращение короля не было чем-то из ряда вон выходящим, также как и его нежелание зайти лишний раз в покои королевы, но Екатерина, измученная постоянным невниманием к ней Генриха, раздраженная против него, уже не могла воспринимать спокойно ничего из того, что делал король. Страдания Екатерины были безмерны, – если бы она не являлась ревностной христианкой, она, наверное, выпила бы яд, или постаралась отравить Генриха.