Измена пахнет расставанием
Шрифт:
— Хорошо, пока не буду! — согласилась я, любуясь ногой. Нет, ну мне казалось, что гипс это уже приговор! Что это навсегда! Такое бывает, если долго носить его, а тут прямо… — Что там по машине?
— Пропала бесследно! — с досадой произнес Дамир. — Дело вообще не двигается. Кто-то хорошо заметает следы.
И тут у я осмелилась задать еще один вопрос.
— Как Маринэ? — негромко спросила я.
Дамир просто вздохнул.
***
На кладбище почти никого не было в столь ранний час. Я положила
«Значит, вот так спасают жизнь…», — подумала я, а у меня прозвонил телефон.
— Да, — выдохнула я в трубку, проглатывая подступившую горечью печаль. — Да, я букет отнесла! Так, а теперь по поводу суши. Тебе какие?
Голос Маринэ на том конце трубки был слабым, но привередливым.
— С лососем, но без кунжута! Можно угря!
— Ага! — усмехнулась я, направляясь в сторону кладбищенских ворот.
Неподалеку стояла старенькая Нексия, в которую я села. По привычке я хотела бросит костыли на заднее сидение, но вспомнила, что теперь уже без них.
— Теперь нам нужно за сушками, — заметила я, вспоминая где делают неплохие суши. — У тебя что- то стучит!
— Канеэшна стучит! — возмутился Алехан. — Пора на СТО! А там на СТО прывезли машину на рэмонт. А там на капоте кров! И капот помят! Говорили, что аленя сбили за городом!
— А что за машина? — спросила я.
— Черная какая-то! — пожал плеччами Алехан. Я сунулся на другое СТО, а там рукожопы! Вот и стучу потыхоньку!
Черная машина, сбили оленя… А не та ли это машина, которая…
— А что за СТО? — спросила я, понимая, что таких машин может быть миллион!
— На выезде! — махнул рукой Алехан, а я посмотрела по направлению и тут же написала Дамиру.
В больнице меня встретили равнодушные взгляды персонала. Я накинула халат и вошла в палату.
— О! Суши! — обрадовалась Маринэ, опираясь на мои старые костыли. Гипс на ее ноге был ее беленький и чистенький. Тугой корсет держал сломанные ребра.
Я вспомнила, как некогда скинула суши с тумбочки, а сейчас видела, как Маринэ потрошит мою добычу.
— Ты смотри, — заметила я, показывая на костыль. — Не потеряй резиновую пипку! И тут еще с одного сползает подкладка.
— Как ты на них ходила? — спросила Маринэ, выключая звук на телевизоре. На ее лице до сих пор не зажили царапины. Рваная рана на руке тоже была зашита и перемотана
— Сначала плохо, а потом привыкла, — честно ответила я. — Цветы я отвезла.
— Красивые хоть взяла? — спросила Маринэ.
— Ну, да! — ответила я, вспоминая букет и удивленные глаза продавщицы.
— А то представь себе. Лежу я. Думаю все. Конец мне. А там Вадим. Говорит, что рано мне еще… — голос Маринэ дрогнул. — Обнимает, и обратно выталкивает… А тут вы думали, что я не вычухаюсь!
Я сглотнула комок слез, который появлялся всякий раз, когда Маринэ рассказывала про мужа.
— Он мне духи когда-то подарил. А их с производства сняли! Прикинь? — усмехнулась Маринэ. — Пришлось искать по аукционам. Ну, знаешь, есть такие в интернете… А потом мне стали их делать на заказ…
Я втянула носом запах, который раньше вызывал у меня раздражение. Ну, неплохой! Я бы сказала, интересный. Грубоватый, резковатый. Все под характер владелицы.
У меня зазвонил телефон.
— Нашли машину! — послышался голос Дамира. — Оформлена она на подставное лицо, но в доверенность вписан водитель Алишера. Сейчас будем рыть в том направлении! Вы как там?
— Она меня обижает! — послышался голос Маринэ. — Она мне суши без кунжута привезла… И совести у вас нет! В кое-то веков поболеть решила!
Дамир рассмеялся и положил трубку.
— Чего смотришь обижанно? — заметила Маринэ. — Я тут вместе с компроматом на Алишера кое-что выкупила. Стоило, правда, очень дорого, но Дамиру об этом знать не стоит, Видео с камер наблюдения в кабинете, где ты целуешься с Алишером! Я все понимаю и не осуждаю. Можешь выкинуть! Нет, ну хорошо, что я посмотрела перед тем, как отдавать кому — нужно и показывать это Дамиру!
Я смотрела на Маринэ и понимала, что обижаться на нее нельзя.
— Я все-таки надеюсь, — заметила Маринэ, выбрасывая мусор и глядя на телефон. С заставки на нее смотрел муж. — Что вы будете счастливей нас…
ЭПИЛОГ
Я вошла в свой салон, глядя на новый ремонт.
— Маринэ, это слишком дорого! — возмутилась я. — Я знаю, где это! Это место с нулевой проходимостью! Это нужно рекламой людей прямо с главной улицы вести! Оно тех денег не стоит! Если только под СТО! Так…
Я опустила телефон, глядя на одно из кресел. В нем сидела моя мать. Над ней колдовала Лена, которая так и осталась в салоне. В принципе, неплохая девчонка оказалась. Талантливая. На курсы постоянно ездит…
Мама меня не видела. Но умудрялась говорить по телефону.
— Я тебе потом перезвоню, — произнесла я, положив трубку. Я не спешила подойти к ней. С того дня, когда я собрала вещи и ушла, я общалась только с папой.
— На примирение дали девяносто дней, — жаловалась мама, не видя меня. — Свое счастье чуть не разрушила и семью сломала! Да, дети они такие. Неблагодарные. Сколько сил, времени…. Ростишь их, ростишь… А они вот так вот… И этот мой старый дурак! Что ж она ему такого наплела, что он разводиться надумал на старости лет! Че ему не сиделось?! И ведь даже в суде не признается. Ты мне височки побольше сними! Так вот! Еще короче…