Измена в новогоднюю ночь
Шрифт:
Берёт телефон, набирает чей-то номер. И я вдруг слышу неожиданное:
– Мам, привет, – тёплая улыбка трогает его губы. – Мам, я сейчас приеду в гости. Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Что? – вытягивается моё лицо.
А дальше в Гордея как будто вселяется дьявол. Его хмурое настроение как рукой снимает.
– Поехали! – командует он.
– К твоей маме? – еле выговариваю от шока.
– Да.
– Как ты себе это представляешь?
– У
Я как в тумане… Замираю у сумки с вещами, пытаясь понять, что я должна надеть… А как вести себя? Боже!
Ещё и нога начинает ныть всё больше.
– Так, Снегурка, – выводит меня из ступора Гордей. – Не грузись. Ты у меня и так красивая. Поехали.
– Но…
– Да, нога, я вижу, – хмурится он. – Ты лекарства взяла, которые тебе врач прописал?
– Забыла, – расстраиваюсь я.
– Что ж, значит по дороге купим. Пошли.
Подхватывает меня на руки и выносит из номера. На мои протесты больше не реагирует, снова превращаясь в непробиваемый танк.
А я внутри просто в ужасе… Нет, я точно не готова к встрече с его мамой…
Глава 31.
Мы выезжаем за город. Меня трясёт от нервов и неуверенности. Зато Гордей счастлив и весел. Напряжённая складочка между бровей уходит с его лица, и он беззаботно подпевает попсовым песенкам, несущимся из динамиков машины.
У меня на коленях стоит торт, а в пакете под ногами дорогой коньяк.
В голове роится куча вопросов, но я прекрасно вижу, что Гордей не хочет на них отвечать.
А меня просто убивают тревожные мысли.
Как он представит меня матери при живой жене? Пусть она не слишком любит невестку, и всё же…
Я в каком свете предстану сейчас? Ветреной особой, спутавшейся с женатым мужиком?
Я на месте мамы Гордея прямо вижу мою бабушку. И от каждого её осуждающего взгляда мне хочется провалиться сквозь землю…
За своими душевными терзаниями не замечаю, как мы въезжаем в какой-то посёлок.
Ровненькие улочки, домики все как с картинки. Подъезжаем к одному из таких.
Гордей сигналит пару раз и массивные кованые ворота приветливо открываются.
Дворик уютный, укутанная снегом беседка, колодец, большая ель в углу двора.
На крыльце нас встречает дородная женщина в полушубке и пуховом платке.
Меня трясёт всё больше.
– Так, Снегурка, – берёт меня за руку Гордей. – Не дрейфь, всё будет отлично.
Выходит из машины, бежит навстречу матери. Они тепло обнимаются, я наблюдаю за этим через лобовое стекло, не решаясь выходить.
Вижу, Гордей что-то рассказывает матери, та слушает внимательно,
А мне всю хуже и хуже. Кажется, я уже готова выскочить, и убежать куда глаза глядят.
Но и этого сделать не суждено, потому что только сейчас я замечаю огромную белую собаку, свободно гуляющую во дворе.
Наконец, Гордей возвращается, и мать его тоже идёт к нам по дорожке. Но не дойдя до машины метра три, она окликает собаку, ловит пса за ошейник, и ведёт его к будке.
А Гордей открывает дверь с моей стороны, и тянется, чтобы подхватить меня на руки.
– Нет! – протестую я. – Я сама пойду.
– Ну сама, так сама, – подаёт мне руку.
Неуклюже выбираюсь из машины.
– А торт?
– Я потом заберу, пойдём.
И только я делаю первый шаг, как пёс вырывается из рук хозяйки и огромными прыжками несётся прямо на меня.
– Гром, стой! – рявкает Гордей.
Но проверять его послушность мне не даёт подскочившая в груди паника, я с диким воплем бросаюсь Гордею на руки, и он послушно подхватывает меня.
– Вот, сразу бы так, – смеётся Гордей и несёт меня в дом.
Я с опаской выглядываю из-за его плеча, вижу пса, который добродушно смотрит нам вслед и машет своим огромным белым хвостом.
В прихожей Гордей опускает меня на пол. Слышу, следом за нами входит его мама.
– Так, что тут у меня за испуганные дети? – громогласно спрашивает она.
И я сжимаюсь тут же. Дети… Ага. Я такой “ребёнок”, который спит с вашим сыном. Здрасте.
– Мама, познакомься, это Аня, – представляет Гордей. – Аня, это моя мама, Людмила Степановна.
Киваю, выдавливая улыбку.
– Очень приятно.
– Да не трясись ты, – взмахивает руками Людмила Степановна. – Сын, ты её запугал, что ли? Или это Гром так тебя шуганул, деточка?
– Гром, – киваю я.
– Ладно, проходите. А Грома не бойся. Он дурной, но добрый. Зализать только может до смерти. Бесполезный пёс.
Я прихрамываю, опираясь на Гордея.
– Так, а чего это ты хромаешь? – тут же замечает женщина.
– Это я упала вчера, ногу ушибла.
– Ага, от меня убежать пыталась, – усмехается Гордей. – Но от меня ж не убежишь.
– Ой, эт точно. Ты ж упёртый, баран.
– Спасибо мама.
– Да пожалуйста. Так, ты мне коньячку привёз?
– А как же.
– Отлично. Значит, сейчас знакомиться будем основательно.
Людмила Степановна усаживает нас за уже накрытый стол. Суетится, расставляя посуду. Я порываюсь помочь, но из-за ноги меня категорично отправляют не мешать. И вот я сижу как истукан, борюсь с неловкостью. Чувствую себя никчёмной и бесполезной. От нервов тереблю пуговицу на блузке.