Измена в новогоднюю ночь
Шрифт:
Кулаком?
– Наташа, мать твою! – подрываюсь я.
Но… поздно!
– Наташа! – ору я, потому что уже понимаю, что случилось… Она отпустила руку, которой держалась… Конченая дура!
В ответ раздаётся грохот, дикий визг, изображение скачет, а потом и вовсе гаснет.
Несколько секунд мы стоим со Снегуркой оглушённые.
– Гордей, она что, всё-таки упала? – спрашивает Аня похолодевшим голосом.
– Не знаю, – сглатываю тяжело. – Но мне нужно ехать. Будь здесь.
– Можно я с тобой?
– Нет. Тебе лучше
– Гордей, а если она и правда упала?
– Значит… будем решать последствия.
– Это из-за меня, – слёзы просятся на глаза. – Это ведь она меня увидела и… отпустила руку, которой держалась, да?
– Нет, Аня, это не из-за тебя, это из-за алкоголя. Бухать ей нельзя, вот и всё.
– Езжай, – кивает мне настойчиво.
Прижимаю её к себе на секунду, вдыхая её запах. Моя чистая, добрая девочка. Наталья бы её точно не пожалела.
– Люблю тебя, – шепчу отчаянно, потому что понимаю, меня тянет в очередной дерьмовый водоворот. И как выбраться из него, я пока не знаю.
Прижимаюсь губами к виску Снегурки, отрываю от себя с тяжёлым чувством.
Выхожу из номера, набирая скорую…
Глава 34.
Лечу на немыслимой скорости к нашему дому. По дороге перебираю все известные маты, вместе с молитвами. Да, я зол на Наталью, но смерти я ей точно не желаю… Хотя… этаж у нас третий. Но высота приличная. Есть шанс?
Тут как повезет. Люди шею и на ровном месте ломают.
Чёрт! Вот как можно быть такой идиоткой!
Подлетаю к нашему дому, когда там суета уже в самом разгаре. Соседи, скорая, менты…
Вижу, как в машину скорой грузят каталку. Выдыхаю уже с облегчением. Значит, не насмерть. Слава богу!
Пробиваюсь вперёд. Не успеваю, машина скорой отъезжает.
Натыкаюсь на застывшего с каменным лицом Свята и… Эвелину?
А эта тут какого делает?
Толкаю друга в грудь.
– Какого хрена тут произошло? – рычу на него.
Он виновато опускает глаза.
– Недосмотрел, прости.
– Куда её повезли? – кидаю вслед скорой.
– В первую, городскую.
– Живая?
– Живая, – тяжело вздыхает Свят, – но поломанная. Была бы трезвая, убилась бы. Ну и снег спас ещё. Сугроб там как раз был, – кивает в сторону, где произошло падение.
– Пиздец! – кидаю взгляд на следы крови на снегу, сглатываю. До сих пор ещё в голове не укладывается весь этот треш. – А какого, простите, хрена, вы все здесь делали, м? – перевожу требовательный взгляд со Свята на Эвелину.
И что-то такое проскакивает между ними, что до меня доходит.
– А, – прищуриваюсь я. – Дай-ка я угадаю. Вы нажрались все вместе, а потом, пока ты шпилил Наташкину подружку, она утащила твой телефон и устроила всю эту херню?
Свят отводит виновато глаза, друг явно тоже изрядно под градусом, Эвелина только высокомерно усмехается.
–
– Она не узнает, – шипит на меня Свят, пьяно покачиваясь.
– Как она тебя отпустила?
Жена у него хорошая девчонка, на сносях, между прочим, а этот дебил ушёл в отрыв, получается?
– Она у мамы гостит, – опускает глаза друг. – Так получилось, просто, – вздыхает.
– Короче, я в больницу!
Некогда мне чужие заебы разбирать, со своими бы разобраться.
Иду к машине, меня тормозит мент, приходится задержаться, чтобы дать показания.
Зависаю, пока разбираемся с произошедшим. Благо есть в свидетелях бабуля из соседнего подъезда, которая видела, как эта идиотка перелезла и упала сама, а значит, хотя бы не возникает сомнений, что ей могли помочь. Менты тут же теряют интерес.
В больницу приезжаю примерно через часа полтора.
Как ни странно, застаю здесь и Свята, и Эвелину. Оба взорванные, уже явно протрезвевшие. Между ними искрит, но мне сейчас на них откровенно плевать.
– Как она? – спрашиваю хмуро.
– Под наркозом. Только что операция закончилась, – поясняет друг. – О, а вот врач, который оперировал, – кивает мне на мужика в маске и халате, проходящего по коридору.
Догоняю его, представляюсь, прошу рассказать о состоянии жены.
– Ну что сказать, – потирает устало лоб, – повезло вашей жене. Очень. Всё могло бы быть намного хуже. Но, беременность нам удалось сохранить, переломы собрать, жить будет…
– Что, простите, – глохну я. – К-какую беременность?
– А вы не знали? – поднимает бровь. – Срок небольшой, недель шесть-семь. Точнее – это к гинекологу.
Обтекаю…
Врач ещё что-то говорит, про период реабилитации, про покой, возможные последствия…
Я слышу это всё краем уха, только бестолково кивая.
У самого же в ушах бьётся набатом: беременна, беременна, беременна…
Недель шесть… Это задолго до моей командировки, и ребёнок вполне может быть моим… Даже, скорее всего, он мой, потому что не думаю, что Натаха настолько оторванная, чтобы косячить с левыми мужиками без защиты…
Чёрт… Как страшно, противно, безысходно…
Ребёнок… А ведь ещё не так давно я хотел его, а теперь…
Эта новость обрушивает на мою голову вдребезги ту идеальную картинку мира, которую я выстроил в своём будущем вместе со Снегуркой.
Она ведь не примет такого… Да и не заслужила эта чистая девочка тонуть в таком дерьмовом водовороте. Одно дело развестись со склочной женой, и совсем другое – воспитывать вместе с ней малыша…
А если всё же ребёнок не мой? Да, можно будет сделать анализ, но это ведь небыстро? Боюсь, за это время Снегурка моя просочится сквозь пальцы, как песок, а я ничего не могу сделать, потому что чувствую, путы мои начинают душить сильнее, а вырваться шансов всё меньше.