Измена. Искры над пеплом
Шрифт:
– Ах бросил? Ну да, конечно! Наверное нужно было подождать, пока ты из туалета выползешь? Вот бы повеселились! Да нам вообще повезло, что она нас вместе не увидела! – он делает паузу, выслушивая собеседника, – Да, представь себе как я охренел! Да фиг её знает. Сидела там с мудаком каким-то. До сих пор не понимаю, как мы их сразу не заметили.
Это он про сегодняшнее, что ли? Меня в жар бросает. Всё это кажется каким-то сюром. Может быть это сон? Продолжение кошмара? Щипаю себя, чтобы убедиться что не сплю. Руку обжигает резкой болью. Нет, это всё более чем реально.
–
Не дослушиваю. Не могу просто. Голова гудит и кружится – ощущение, что меня чем-то тяжёлым с размаху по ней приложили. Придерживаюсь за стену, чтобы не упасть. Что будет, если он сейчас выйдет и застукает меня здесь? Если поймёт, что я всё слышала?
Всё лож! Все его слова, чувства, заверения в любви – грязная и подлая лож! Как я только могла быть такой дурой?!
Тихонько, стараясь не шуметь, спускаюсь на первый этаж. Засовываю голые ноги в ботинки. Сдёргиваю с вешалки пальто, накидываю прямо поверх тонкой, полупрозрачной сорочки. Времени на то, чтобы переодеться просто нет. Чувствую, что должна как можно скорее убраться отсюда. Иначе или с ума сойду или случится что-то страшное, непоправимое.
Кто этот человек, которого я считала своим любящим мужем? На что он ещё способен пойти?
Хватаю с тумбочки свой рюкзак и, только выскочив во двор, понимаю, что забыла взять ключи от машины. Я же на встречу с Воробьём на такси ездила. Брелок от моей лошадки так и остался лежать в выдвижном ящике тумбы.
Морозный воздух сразу обжигает обнаженные ноги. Не оставляя себе времени на сомнения несусь к калитке. Только бы уйти отсюда, а там уже придумаю что-нибудь. Телефон у меня с собой, вызову такси. Не знаю ещё куда поеду и что буду делать дальше – главное не здесь, не с ним.
Закрыв за собой калитку, испытываю нереальное облегчение. Пик напряжения спадает, вырываясь наружу потоком несдерживаемых рыданий. Слёзы застилают глаза, замерзают, склеивая ресницы. Оглядываюсь по сторонам, решая куда же двигаться теперь и в это время, стоящая поодаль машина, моргая фарами, срывается с места, подъезжает и притормаживает напротив. Вскрикиваю от неожиданности, застываю столбом, не зная чего ожидать дальше.
– Мышка, не бойся! Это я.
Водительская дверь открывается, он выскакивает из авто, в два прыжка подбегает ко мне, обхватывает, заключает в объятья. Потом отстраняется, ловит ладонями моё лицо, гладит, вытирает заледеневшие слёзы.
– Маша, что с тобой? Что случилось? – взгляд тревожный, ощупывающий.
– Митя… он… – судорожно всхлипываю, не в силах выдавить из себя хоть что-нибудь связное.
– Этот урод что-то с тобой сделал? – произносит он упавшим, гулким голосом.
Отрицательно машу головой. Прижимаюсь к нему, не в силах поверить, что это действительно он. Прячу лицо на его груди. Немного успокаиваюсь, вбирая его тепло, его запах…
– Я в порядке, Гоша. Теперь в порядке… Пожалуйста, забери меня отсюда.
Глава 35
Воробей
Когда Маша выписалась, на меня такая тоска навалилась, что места себе не находил. Куда бы ни шёл, все мысли только вокруг неё крутились. Сон тоже не приносил облегчения. Думал, что отпустит со временем, но каждый день без неё давался всё тяжелее и тяжелее.
Везде была она – в каждом движении, слове, вздохе. На работе хоть немного отпускало, но стоило пройти мимо её палаты, как сердце вздрагивало, ухало вниз. Оставалось назойливое ощущение, что вот сейчас открою двери и увижу её. Услышу этот родной, нежный голос. Утону в бездонной глубине изумрудных глаз, растворюсь в них без остатка.
Нет, я был рад, что ей наконец-то стало лучше. Что она дома, с любящим человеком, что у неё всё налаживается.
Ну а как иначе? Я оставил ей свой номер, на случай, если захочет позвонить. Только вот ей, судя по всему, было совсем не до общения со мной. Первые дни, слыша трезвон телефона я с замиранием сердца хватался за трубку. Боялся услышать плохие новости и, вместе с тем, каждый раз испытывал горькое разочарование, увидев, что это не она.
Злился на себя, на неё… А потом клял себя за эгоизм. Я радоваться должен, что у Мышки всё хорошо. И радовался отчасти, но эта радость омрачалась непреодолимой тягой снова оказаться с ней рядом.
Наверное что-то подобное испытывают героиновые наркоманы. Жёсткая, стойкая зависимость, вытесняющая все остальные чувства и эмоции.
Меня тянуло к ней. Мне хотелось быть с ней. Не важно в каком статусе. Я согласен был быть другом, братом, просто знакомым, с которым можно перекинуться парой фраз в месяц… Кем угодно, но только не чужим, посторонним, из разряда – «случайно пересеклись и забыли».
Просыпаясь от очередного яркого сна, задыхался, лежа в темноте, не в силах до самого утра сомкнуть глаз. Заглушал в себе все проблески надежды на большее, понимая, что это невозможно, мерзко и неправильно. Она уже на моя Мышка! С ней рядом другой мужчина. Как же я ревновал, завидовал ему, но умом понимал, что не имею на это никакого морального права. В конце концов, что у нас было, кроме резко оборвавшейся детской дружбы и влюблённости? Ну и этой случайной встречи в больнице…
Несколько раз, когда особенно сильно накрывало, я решался было позвонить, но в последний момент пресекал этот порыв. Боялся, не знал, как на этот звонок её муж отреагирует. У них только-только всё налаживается, а тут я нарисуюсь – «здрасьте, не ждали». Вдруг я, этим своим вторжением в их мир, невольно спровоцирую разлад, ревность, ссору.
Да и в себе не был уверен. Смогу ли общаться с ней, не выдав того, что кипит и клокочет в душе. Маша никогда мне такого не простит. Да и я сам себе не прощу. Нет, лучше уж переломаться, перетерпеть. Смог же я в прошлый раз со всем этим справиться.