Измена. Мне (не) нужен врач
Шрифт:
— Кажется, умираю...
Глава 19
Мы в спальне, валяемся на кровати. Лёша без рубашки, но в брюках. А я без всего.
Рядом на журнальном столике стоят два высоких бокала из синего стекла, тарелочка с клубникой, серебрится обёрткой нетронутая шоколадка.
Мы целуемся, ласкаем друг друга. Не ориентируюсь по времени. Наверное, несколько часов. Иногда даём себе минуту отдышаться. Молча пьём терпкое вино. Глаза в глаза. Нет сил говорить. И желание только
Не знаю, от чего я больше пьяна, от вина или от Лёшиных губ и рук. Мне кайфово и томяще-мучительно одновременно.
Его влажные губы то терзают мои, то скользят по обнажённому телу вниз. И я теряюсь от остроты ощущений. Порхаю ресницами, расфокусировано пялясь в потолок, который расплывается перед глазами, превращаясь в небо, затянутое светлыми пышными облаками.
— Лёш, — задыхаюсь, выгибаясь грудью, раскрываясь навстречу его умелым ласкам.
— М? – ведёт горячим языком по коже шеи вверх.
С шипением всасывает мочку, мои веки неконтролируемо опускаются от удовольствия наконец. Он так пахнет, что я схожу с ума.
— Ксюш, — вопросительно шепчет, легко покусывая мою нижнюю губу и опять выдох, пауза.
— А? – растерянно отрываюсь, — Не помню…
— Хм, — плотоядно улыбается.
Мы сталкиваемся расплавленными взглядами. Всего на секунду, потому что опять тянет. Я вся пылаю: губы, горло, грудь, внутри живота, между бёдер.
Лёша осторожно укладывает меня головой на подушку, нависает надо мной, ощутимо упираясь в бедро эрекцией.
Жалуюсь слабыми губами:
— Всё… Жарко…
— Нет, ещё недостаточно сильно, — возражает севшим голосом и прокладывает горячую влажную дорожку языком по животу вниз и опускается лицом между ног.
Я вскрикиваю… От незнакомых жгучих ощущений сжимаю пальцами простыню под собой, ноги сгибаются в коленях, неосознанно пытаюсь сомкнуть их, чтоб ослабить возбуждение.
Но Лёша не даёт. Раздвигает бёдра обратно и властно впивается снова.
И всё, я больше не могу себя контролировать. Зажмурившись, дрожу, выгибаюсь, жалобно поскуливаю. Мои вздохи становятся быстрыми, неровными и хрипловатыми. И в момент, когда, кажется, что больше невозможно терпеть это всё, он отрывается, приподнимается выше, проводит между складочек пальцами, оставляя там что-то влажное, густое и прохладное. И быстрым чётким движением проникает внутрь.
Я задерживаю дыхание, удивлённо распахиваю глаза. Лёша замер надо мной, опираясь на вытянутые сильные руки. Пресс напряжён, мышцы чуть подёргиваются. Грудь тяжело вздымается. Челюсти сжаты, взгляд прикован ко мне. А мне почти не больно. Не так, как представляла, совсем капельку. И я хочу, чтобы он двигался во мне. Делаю первый толчок сама. Он с шипением опускается на предплечья, находит мои губы своими и продолжает, медленно, сладко и больно-приятно. Я впиваюсь ноготками в его спину, обхватываю ногами и целую, целую, целую…
Неожиданно Лёша ускоряется. Несколько сильных, несдерживаемых толчков, замедляется:
— Прости, не смог, — его слова звучат низко, почти невнятно, раскатываются животной страстью, отзываясь во мне неконтролируемой приятно-мучительной пульсацией.
Он опускается рядом, оставаясь внутри. Прижимает меня к себе. Подрагивающими пальцами проводит по волосам:
— Останься навсегда?
Глава 20
Князев
Мне снится сон.
Мы стоим в обнимку у панорамного окна, смотрим на ночной город.
Сжимаю Ксюшину грудь, провожу ладонью по затвердевшим соскам. Трусь щекой о гладкую кожу плеча, вырисовывая её контуры сверху по талии и бёдрам, потом обратно. Она что-то невнятно мурлычет, выгибаясь в пояснице. Закидывает свою руку мне за голову и облокачивается затылком на моё плечо. Глаза блаженно прикрыты, на губах мечтательная улыбка. Чувствую, как тоненькие пальчики легонько царапают сзади мою шею. Обливаюсь мурашками.
Нежно целую её в висок и шепчу:
— Малышка, так долго ждал тебя… Девочка моя, красивая, сладкая, любимая…
Ксюша прокручивается телом в моих объятиях. Теперь мы лицом к лицу. И я залипаю в её оливковых миндалевидных глазах.
В них шторм. Сквозь темноту неба простреливают яркие лучи. Плещутся волны с барашками, то стекая вниз, то встряхиваясь белоснежными брызгами к тёмным облакам.
Она хмурит ровные брови, между ними пролегает еле заметная поперечная морщинка. Слышу её голос, но губки сжаты, только обиженно подрагивают.
— Я люблю тебя. Всю жизнь любила. Но мне пора…
— Нет, — сжимаю её сильнее, — не отпущу.
Но внезапно понимаю, что её уже нет со мной. Она стоит вплотную к окну, медленно поднимает руки и, встряхнув перед моим носом русалочьим хвостом, просачивается сквозь стекло в ночную темноту.
— Стой, — бросаюсь следом, пытаясь схватить, задержать.
— Лёш, ты чего, кто-то звонит просто, — слышу смеющийся голосок и просыпаюсь.
Ксюша свесилась с кровати, пытаясь достать телефон, а я крепко держу её за бёдра обеими руками.
Фух, дурацкий сон. Рядом моя рыбка любимая, не уплыла. Заграбастываю её полностью, подминаю под себя, щекочу. Телефон с обиженным стуком снова падает. А Ксюша смеётся и елозит под моим телом по кровати аппетитной попкой, тёплая, уютная, соблазнительная. Моя.
Ловлю её губы своими, терзаю их до искр перед глазами. И она вспыхивает, как спичка. Сладко стонет. Обхватывает меня ногами и трётся влажными складочками о мой живот. Ооо… С утра это очень опасные движения, особенно для неё, ведь ещё суток не прошло, как она лишилась девственности. Мне не хочется причинять ей боль, надо бы дать время, чтобы всё зажило. Только вот она сама сейчас дерзит и напрашивается.