Измена. Не прощу
Шрифт:
ЛЮДМИЛА
– Как ты мне это объяснишь?
С утра, когда Настя повела Лилю в садик, я, заварив два кофе, один пила сама, а второй поставила перед дрожащей от похмелья Златой, не веря, что это не иллюзия. Её живот в прямом смысле слова лез на нос, выдавая месяц седьмой не меньше. Как… Как я всё это время могла пропустить… Куда я смотрела? И где была, когда так была ей нужна… А была ли нужна…
– Кто отец ребёнка?
Злата сделала глоток кофе.
– Это допрос?
– Нет, но….
– Что, но? Кто он? – повысила голос я.
– Какая разница кто он! –небрежно бросила Злата. – Всё под контролем!
– Что именно у тебя под контролем? –
– И что? Я тебя не понимаю! Я рожу и оставлю его! Думаешь мне этот ребёнок нужен?? Ошибаешься!!!! Он мне не нужен!
От жестоких слов Златы, я чуть не потеряла дар речи. Такого конечно не ожидала от неё, как бы трудно не было, мама безбожно бухала, но нас в детский дом не сдала и боролась за нас, жалобы писала, когда органы опеки нас забирали, а тут родного ребёнка отдать….
– Я не позволю отдать своего племянника! – резко произнесла я. – Роди и мне отдай, но отдать тебе его не дам!
Злата с грохотом кружку от себя отодвинула.
– Слушай, разбирайся в своей жизни сама, а я сама разберусь! Подкинь лучше деньжат! Опять жрать нечего! Да и я же беременна, мне витамины хорошие очень нужны, ой как!
Она усмехнулась, а я отвернулась к окну, с сестрой мы были кардинально разными. Я всё сделала ради дочери, имя поменяла, скрывалась и всё чувства в утробе, в зародыше к любимому мужчине задавила, лишь ради одного, лишь только для того чтобы мой ребёнок был рядом, для того чтобы знать, я и моя малышка будем вместе навсегда.
*****
Я устало откинулась в кабинете и отпила свой кокосовый Раф, своё любимое кофе, которое придавало с утра сил жить. Разговор с сестрой оставил тяжёлый осадок на душе, еле уложила её спать, твёрдо решив поговорить с ней по приходу домой. Не было никаких сил, очень ждала новогодние каникулы и хотела куда-то скорее уехать с дочерью, только я и она, ведь Настя на каникулы всё равно уезжает к своей семье. Мы оставались с моей девочкой вдвоём.
«Свадьба известного бизнесмена Ярослава Будницкого и красавицы Юлии Озеровой, дочери магната Фелекса Озерова, обошлась в полтора миллиона евро».
Я отбросила телефон в сторону, на него такого красивого, нарядного и счастливого смотреть не хотелось. Тошно было. Он даже не знал, что подрастает у него дочь, что она копия он, он всё это не знал, быть может просто не хотел знать. Ведь у него новая семья, дочь магната, а ни алкашка, нищая деревенщина.
Устало вздохнула. Вот только в глазах Будницкого счастья не было, это я точно знала, когда он счастлив был, его глаза огнём особенным сияли и скрыть это было невозможно, а сейчас всё ни так, в них читалась пустота, дикая гнетущая пустота, давящая на него.
Я знала, что даже если он упадёт передо мной и дочерью на колени, я никогда не смогу его простить, быть может дочь и сможет, а я нет. Никогда.
Я этот урок усвоила навсегда и понимала я не смогу его простить, слишком сильно я любила его и слишком жестоко он меня растоптал, убив всё даже то что ради него я когда-то готова была отдать свою жизнь.
ЯН
Удар. Второй. Третий. Четвёртый. Сука. Я яростно бил по груше ненавидя его за всё. За то, что богат, что бабки у него есть, что дочурку свою сеструху мою замуж выдаёт, а мама на грани миров и кроме меня у неё никого нет. Зато у него молодая, которую он трахает каждую ночь, совершенно не вспоминая что мама ему двоих детей родила нас. Ещё сука один удар и груша падает на пол. Фрол с удивлением смотрит на меня.
– Туман ты гонишь? Сила есть ума не надо!
Я усмехнулся и сплюнул, снимая с себя чёрную майку алкоголичку и направляясь в душ.
ДЕНИС
Настал этот день. День этой суки. А я не спал с 6 утра и всё курил одну за другой на грёбаном панорамном балконе вдыхая аромат дыма и упиваясь им твою мать.
– Ты почему не спишь?
Я обернулся. В дверном проёме стояла заспанная Мира. Хорошая, слишком хорошая. Мне иногда хотелось ей всё рассказать. Взять её лицо в свои ладони и всю правду ей сказать, рассказать, как сильно мать её суку и отца её ненавижу за то, что с семьёй моей сделали, которая ночами мне снится, но сдержался. Зов крови был превыше всего, Мира слишком тесно связана со своей матерью.
– Что с тобой? Почему, ты не спишь? Ярик за нами заедет!
Я просто молча прижал её к стене и ни говоря ни слова, повернул к себе и задрав полы ночного халатика, грубо врезался в неё. Раз толчок, второй, третий, четвёртый и ей было хорошо. Мать её, как ей было хорошо. Дикие стоны наполняли наш панорамный балкон, а я быстро излившись и относясь к этому, как к разрядке застегнул штаны. Мира безвольно опустилась на диванчик смотря на меня.
– Мне так хорошо было!
– Я знаю! – усмехнулся я и вновь закурив посмотрел вдаль, на город, который только просыпался.
Скоро Новый Год, ёлка, праздник, а у меня боль, тупая отчаянная боль от которой кости ломит. Я очень устал, устал так жить, выдавая своё прошлое за будущее, выдавая себя за другого человека, я больше так не мог и знал, сегодня мой выход, сегодня моя месть.
– Мне кажется, я не дождусь от тебя предложения! – устало вздохнула Мира.
Я посмотрел на неё. Её было жаль, но она была права. Это, как книжный герой, один весь такой положительный ванильный, но он пресный и скучный и он не цепляет, а второй циничный ублюдок, поддонок, но от него крышу сорвало. С Мирой было также, крышу не сорвало, и я мог сказать со сто процентной уверенностью одну тяжёлую вещь, если крышу в начале не сорвало, значит и не сорвёт её уже дальше, такого не бывает, что ты любишь и всё ванильно так, бред это, самый настоящий бред. Не нужна эта ваниль никому. Грубо жёстко и сильно, врезаясь до беспамятства. Так надо было. Так нравилось женщинам. Грубость, от которой крышу сносило.