Измена. Неверное решение
Шрифт:
Но я не стала даже слушать.
Такое ощущение, что повторяется то же самое, что было десять лет назад.
Спустя неделю меня вызвали к директору в школу.
Впервые.
Антон сидел там с порванной рубашкой. Другой мальчик с синяком на лице.
– Господи, – подбежала к нему и стала осматривать его. – Что случилось, Антон?
– Это у тебя спросить надо. Ты кого вырастила, зверя?
Я обернулась и посмотрела на маму того второго мальчика. Ее лицо было мне знакомо. Кажется, они из параллельного
– Что вы себе позволяете?
– Минуту внимания, – вышел директор и мы обе встали к нему лицом.
– Прошу войти родителей в кабинет. Дети пусть сидят тут.
Мы сели по разные стороны «Т» образного стола.
– Не стану ходить вокруг да около. Произошла драка. Судя по тому, что говорят оба ребенка, один назвал маму второго, кхм… Неприличным словом.
Меня всю перекосило.
– Что?
– Так и было.
– Ну мой ребенок, не мог этого сказать. А заступиться за меня вполне… – начала женщина напротив.
– Это ваш сын назвал маму Антона словом на букву «ш». Не уверен, что хочу повторять.
– Ну раз назвал, значит, за дело.
– Да как вы…
– А что? Все знают.
Это был ее вердикт.
Господи. Что за люди?
– Галина Ивановна, если подобное будет повторяться, я буду вынужден отстранить вашего ребенка от учебы в нашей школе и попросить перевод.
– Из-за нее? А если завтра другой ребенок скажет, что она шлюха, он будет каждому носы разбивать?
– Прошу вас выйти из кабинета, – мужчина почти закричал на нее, а я закрыла лицо руками.
Когда в комнате заголосила тишина, я заговорила.
– Простите моего сына. Такое больше не повториться.
– Варвара Михайловна, дети могут продолжать говорить, понимаете? Я стараюсь следить за порядком, но это дети. А ваш сын, должен научиться сдерживаться. Не все решается кулаками.
– Поверьте, это вообще впервые, что он такое сделал… Он просто… Он просто защищал меня… Просто защищал…
Из глаз закапали слезы, и я быстро стерла их.
– Это не повторится. Но знаете… Дети тоже не имеют право, оскорблять матерей.
– Я поручу учителям провести беседу, не сомневайтесь.
– Боюсь, что она понадобится взрослым даже больше, чем детям.
– Всего доброго.
– И вам.
Вернувшись домой, мы сели у гостиной и молчали.
Я не хотела ругаться. И не стану это делать. Не хотела поощрять, пусть и часть меня знала, что мужчина заступается за свою мать, жену, сестру, за кого угодно. Пусть не всегда кулаками. Но кое-что он должен был понять.
– Сынок…
– Мам, он обозвал тебя, а другие стали ему поддакивать, – начал обороняться.
Было тяжело продолжать говорить.
– Послушай, – погладила его ладонь ушибленную. – Люди, будут говорить всегда. Правду или ложь, но они будут продолжать. Обо мне, о других. Они будут выражать свою точку зрения, или потакать мнению других, не имея своего в итоге. Но ты не сможешь заставить замолчать всех. Пойми, этот путь силы, он неверный. Это не твой путь, родной. Они говорят, но я ведь тут, с тобой. Не обращаю внимания на чьи-то слова. Хочешь ответить? Ответь, но не уподобляйся. Ответь что-то умное, но не говори в ответ то, что сами они произносят. Вот что главное. Будь выше, Антош.
– Я тебя понял… – опустив голову ответил. – Не хотел тебя расстраивать.
– Я расстроена, это так. Но ты вынес урок. Так ведь?
– Да.
– Спасибо, что выслушал меня. Беги в душ.
– Гитару пропустил, и рука… – жалостливо показывает мне ее.
– Помажем кремом специальным от ушибов. А завтра посмотрим, что там будет. Если понадобится, поедем в больницу.
– Хорошо.
И если я думала, что это конец, то ошиблась.
Антона стали задирать все чаще. За какие-то две недели наша жизнь превратилась в ад.
Мужчины, порой видя меня, соседские или даже отдаленно знакомые кидали шуточки. Цену предлагали.
Толик не отвечал на звонки. Я хотела потребовать, чтобы перестал разносить эти грязные сплетни. Но он пришел сам.
Пьяный. Орал на всю улицу, что в этом доме живет шлюха. Стучал в окна и требовал денег.
Я вызвала полицию. Но пока они приехали, он уже ушел. А соседи пожаловались им же на меня, что я устроила шум.
На следующий день мы вместе с сыном отправились по единому маршруту. Его оставила в школе, сама пошла на работу.
Старалась не обращать внимание на взгляды. Коллектив всегда мне нравился, но друзей я тут не нашла. Часто менялись работники. Да и не привыкла я впускать в свою жизнь посторонних. Один раз сделала и вот что в итоге произошло.
После обеда я сверила часы с занятиями Антона. Знала, что сейчас он, скорее всего, дома, и собирается идти в музыкальную школу, как услышала вой сирены пожарной. Затем забежала соседка.
– Варька… дом твой…
– Что дом? Что дом?
Кричу ей в ответ, в панике срывая фартук и сеточку с головы.
– Сгорел…
– Нет… нет, нет… Антон…
Я бежала всю дорогу. Не остановилась ни на секунду. Клубы дыма были видны даже оттуда.
Я бежала так сильно, что ноги онемели и не чувствовала неровной дороги и гравия на ней, свернув на свою улицу.
– Антон… – кричу, врываясь в толпу зевак. – Мой сын… Антон…
Они все смотрят… Молчат, а мое сердце почти останавливается, когда вижу его на траве. Чумазого в форме своей школьной и пакетом перед собой.
– Сынок…
Бегу к нему и, упав на колени, схватила его в охапку обнимая. Не веря, что он в порядке и здоров.