Измена. Неверное решение
Шрифт:
– Привет, – он приблизился и задержал свои губы на моей щеке, касаясь холодным лицом моей кожи.
– Привет, – с трудом выдавила из себя, когда он стал отдаляться.
– Я тут… Вот, – протянул пакет, который я тут же приняла с благодарностью. – Могу войти?
– Конечно.
Стоило мужу оказаться в гостиной, где сидела мама с Машей, как этот большой мужчина превратился в плюшевого медведя.
Я всегда искренне и с огромным наслаждением любовалась тем, как он играет со своей дочерью. Сейчас даже
Не сумев совладать с эмоциями, я ушла на кухню и стала разбирать пакет.
Он спросил в смс, нужно ли что-то купить, и я отправила пару просьб. Но вдобавок памперсам и смеси, он купил еще одну игрушку, мне и маме конфеты любимые. Пюре для Маши и соки.
Опустила голову и постаралась дышать.
На кухню вошла мама и встала рядом, погладив по спине.
– Ну чего ты, дочь? – прошептала.
– Ты видела его? Мам… Ну как он мог вот так? – чувствую, как разрывает нутро от образовавшейся в нем дыры. – Взять и… изменить. И быть сейчас таким заботливым и любящим? Ну не могу я… Не могу думать об этом… Не могу понять этого всего.
– А если не изменял? – стоит на своем.
Как бы я хотела верить в этот самообман. Как бы хотела не видеть ничего.
– Ты опять за свое?
– Ну а что? Я не видела мальчика, вот и думаю, что не мог.
– А я видела. И видимо, приехал сказать результаты.
– Вот и послушай.
– Мам?
– М?
– Я и не мыслю о том, что мы расстанемся, больно… Но и простить не смогу.
– Нина, – строго шепчет, – просто ступай к мужу и поговори.
– Хорошо… Ты права, – киваю и, убрав пакет, смотрю в зеркало на себя, убеждаясь, что не выгляжу зареванной.
Слава неохотно расстается с дочерью, что у меня самой вызывает почти припадок и протест. Помогает мне надеть пальто и когда мы выходим на улицу, смотрит не зная, что делать дальше.
– Хочешь куда-нибудь поехать?
– Не знаю, Слав. Можем и за домом посидеть в беседке, учитывая тему нашего разговора.
– Хорошо, – сразу соглашается, – давай там.
Киваю и разворачиваюсь в нужную сторону.
– Как дела?
– Вопрос с подвохом, Нина.
– Разве?
– Я на грани. Теряю семью, все что было дорого мне… У меня дела хуже некуда.
Слова оседают на моем сердце толстым слоем льда. Мы оба теряем… И одинаково больно. А еще есть наша девочка и все становится в разы хуже, когда я думаю о ней.
Войдя в беседку, я сажусь на лавочку, Слава же остается на ногах.
– Говорить тут о том, что сейчас нас разрушает, как-то даже кощунственно, да? – задает весьма странный вопрос.
– Почему?
– Здесь, многое в нашей жизни брало свое начало. Поцелуи, предложение…
Моих губ касается мимолетная улыбка. Это правда.
Мои родители всю свою жизнь жили в этом доме и в этой беседке Слава такой целовал меня, пока мама и папа не видели, хотя они смотрели на нас из окна кухни, как потом признались. И предложение выйти за него, он делал здесь же…
– Я все испортил, Нина. И хуже будет только то, что я потеряю вас с Машей окончательно.
– Он твой, да? Хотя… глупый вопрос.
– Мой.
«Мой». Три буквы и так много боли в них. Целый ад в кубе.
Значит, точно изменил. Точно предал… И эти десять лет сжались до одного дня. Вот у чего нет срока годности. У лжи его нет.
– И ты все еще не помнишь? Не помнишь, как спал с другой женщиной?
– Нина, – его голос прерывается, и я поднимаю глаза на него.
Он проговорил мое имя таким голосом дрожащим, что у меня все внутренности перевернулись.
Что я сейчас услышу? Историю измен в долгие десять лет? Связь с другой, которую он тоже любил? Что?
Что таит эта измена десятилетней давности?
– Вспомнил, значит?
– Я такого натворил, милая… Я…
В секунду мои эмоции меняются на страх. Непонимание и ужас…
Он больше не смотрит на меня. Даже отвернулся.
Встаю на дрожащие ноги и тянусь к его локтю.
– Слава?
– Я бы ни за что… Я бы не стал…
– Что случилось?
– Что… что ты сделал?
– Я взял ее силой, Нина. Я взял силой ее…
И как только эти слова укореняются голове, меня скручивает и рвет под ноги.
Слава подлетает ко мне, но я тут же выставляю руку. Я не могу сейчас воспринимать его рядом спокойно.
– Нет… – говорить не могу, потому что снова ощущаю спазм в желудке и отворачиваюсь.
Он все же подходит и держит мои упавшие наперед волосы, гладит по спине. Затем, когда я выпрямляюсь, делаю глоток воздуха, идет в дом и выходит обратно с бутылкой воды.
Онемевшая, обескураженная я сижу и смотрю на мужа. Он выглядит виноватым, испуганным, странным…
А я слышу цикличное в своей голове «силой – силой – силой…»
Какова вероятность того, что я неправильно поняла его слова? Мне хватило бы одного процента. Сотой доли этого жалкого процента. Но его лицо…
– Нина?
Какой-то безжизненный голос… Будто не со мной говорит… Не тот мужчина, что пару минут назад целовал дочь и улыбался ей. Не тот, что просыпался со мной утром неделю назад. Не он… Не мой любимый…
– Ты сказал… – заставляю себя говорить, потому что молчание превращается в еще большую пытку. – Сказал, что не помнишь…
– Да, я не…
– Ты… ты… надругался над… Боже, – у меня не хватает сил произнести все что я хочу. Потому что произносить – значит утверждать, а я не могу.
Я не хочу этого делать.