Измена. Право на счастье
Шрифт:
Улыбаюсь его открытости. Какао – реально сильная вещь и не все его жалуют. Именно поэтому в «Сладколетте» мало шоколадных десертов.
– Я тоже, – подмигиваю мужчине, и вместе со мной начинает говорить Хасанов.
– Ты не наглей, давай. Моя жена не нанималась тебе в кухарки.
Вот тут мы замираем все. Я не ослышалась, он сказал жена? Не могу поверить в услышанное. Может… да нет, так люди не оговариваются. Все равно, это просто эмоции. Нельзя радоваться раньше времени. Нельзя, кому сказала! Но бабочки в животе и девчонка в глубине моей души услышали столь желанные слова. В душе словно умершие деревья
– Ладно, пойду я, – первым отмирает Амир, и, быстренько обойдя меня, забирает контейнеры. Обжора, но да ладно, главное, что не держит зла. – Пока. Не буду мешать.
Он уходит, а мы так и смотрим с Дамиром друг на друга. Замерли, ожидая реакции второго. Он молчит, и в голову все же лезут непрошенные мысли, мешающие поверить в счастье. Почему так сложно поверить, когда тебя предавали? Хасанов не такой, как мой бывший муж. Я должна отпустить прошлое, но оно не хочет меня отпускать.
– Все нормально, Дамир, не волнуйся, я все понимаю, - отодвигая фрукты в сторону, отворачиваюсь и начинаю мыть грязную посуду.
Мне нужно срочно занять чем-то руки, иначе сойду с ума от неопределенности ситуации. Слышу, как отодвигается стул, шуршит босыми ногами по полу, а потом мою талию обвивают сильные руки, крепко прижимая спиной к мужской груди.
– Никогда, – обдавая шею горячим дыханием, говорит, вызывая мураши по коже. – Слышишь меня? Никогда не смей думать за меня. Я сказал то, что сказал. Это не оговорка, Мил. Да, вырвалось случайно, но это не значит, что это пустой треп.
Аккуратно целует меня в плечо, оттянув вырез футболки. Мамочки, забываю, что руки мокрые. Тянусь к его голове, хоть и не очень удобно это сделать. Кажется, что он знает все мои слабые места, понимает, как выбить почву из-под ног, сделав мягкой и податливой, словно глина в руках мастера.
Тяжело дышу, чувствуя, как желание проходится по телу, и не могу сосредоточиться ни на чем, кроме его губ, прочерчивающих дорожку от плеча до ушка, на том, как прикусывает мочку уха, заставляя сгорать от постыдного, но такого сладкого желания, которое просыпается лишь с ним.
– Просто ты не готова к подобным разговорам. Всему свое время, малышка. Главное, что ты со мной, только моя. Остальное неважно.
– А ты? – поворачиваюсь в его руках, заглядывая в глаза.
Понимаю, что ответ очевиден, но так хочется услышать это от него, а не просто чувствовать. Женщины любят ушами. Да. Я одна из таких. И сейчас мне жизненно необходимо точно знать, а не только чувствовать, что я единственная и самая желанная.
Неважно, что будет потом. Здесь и сейчас. Вот что важно, иначе всю жизнь будешь бояться.
– Самый глупый вопрос, который ты могла когда-либо задать, – взяв мою ладошку, кладет на свою щеку, и ластится о нее, как сытый домашний кот, хотя в глазах дикий голод, который не может не радовать. – Я только твой, Мил. Больше ничей. И никогда не был. Ждал, когда в мою жизнь ворвется одна малышка, и, вскружив голову, нагло сбежит в первую встречу.
Хочется засмеяться, вспомнив, что было в тот день, но вместо этого, поступаю иначе. Так, как никогда не сделала бы прошлая Мила, ведь это гадко. Так мне говорил один мужчина.
Тянусь к лицу Дамира, и сама целую его в губы, сначала мягко, едва касаясь, но, пробравшись под его футболку, смелею, и вместе с покусыванием мужских губ, царапаю рельефный пресс. Хасанов рычит сквозь сомкнутые губы, не поддается, а я все усиливаю напор. Мне это нужно. Прямо сейчас. Неужели не понимает?
– Что же ты делаешь. Не сдержусь ведь, – говорит, разорвав поцелуй, уткнувшись в мой лоб своим.
– И не надо. Все хорошо, – играю нашими носами, словно уговариваю.
Он думает не долго. Всего несколько секунд, и импровизированная юбка валяется на полу, а меня, подхватив под попу, несут в спальню.
Чувствую себя малышкой, попавшей в сказку. Как еще объяснить, что мы половину дня ходим по торговому центру, скупая все, что нравится Дамиру на мне. Ему все равно, что минимум половина вещей– это лишнее и мне некуда в этом будет ходить.
– Одежда есть, повод найду.
Вот что он буркнул в мою сторону. Я даже глазки вылупила от удивления. К вечеру в его машине было столько пакетов, что я ужаснулась. А ведь это еще не все. Мы и в магазин с бельем зашли. Пыталась выпроводить Дамира, потому что это очень стыдно при нем выбирать такие вещи. Одно дело – он увидит красоту в спальне, а другое дело… Ух, как же у меня уши краснели. Не представляю, как выглядела в глазах продавцов.
И вот, когда со всем было покончено, я гордо пошла на выход, но не тут-то было. Отдав пакеты охранникам, потащил меня куда-то еще.
– Дамир, давай домой поедем. Мы уже все купили, и даже больше, чем нужно. Я правда устала, – повисла не его руке, надеясь, что сжалится.
– Нам осталось всего в одно место сходить. Потерпи немного. После этого точно домой, – прижимая к боку, подводит к ювелирному.
Я даже в землю врастаю, отчего он запинается. Нет, это слишком. Итак денег потрачено столько, что плохо, а тут такой магазин. Тем более, этот. Тут одни сережки стоят, как три моих зарплаты. Точно надо уговаривать уйти. Что там можно в качестве аргумента использовать? Голова разболелась, живот скрутило, на грани обморока… Не пойду.
– Чего испугалась? Пошли, – его рука исчезает с талии и переплетает наши пальцы.
Со стороны мы смотримся явно очень нелогично и мило, ведь не женщина тащит мужчину разорять его кошелек, а наоборот.
– Это слишком, ты итак потратился сегодня. Не хочу, – даже губки дую и глазками хлопаю, надеясь отговорить, но бесполезно.
– Малыш, – вместо того, чтобы тащить меня внутрь, подходит сам и заключает в кольцо собственных рук. – Ты моя женщина, и, если я хочу сделать приятно, значит у меня есть на это деньги. Не считай их. Мне не на кого, кроме тебя и семьи, их тратить. Вот только родственникам я уже все дал, что мог, а тебе нет, – и нежно гладит меня по щеке.
Вот сейчас почувствовала резкий укол в самое сердце. Даже дыхание сбилось, настолько нежный голос Хасанова добрался туда, куда надо. Он ведь хочет, чтобы я улыбалась, просто делает подарки, а я нос ворочу, получается. Стыдно так сразу становится.
Почему каждый раз, когда он просто хочет сделать мне приятно, я умудряюсь все испортить? Неужели измена бывшего мужа настолько сильно меня подкосила, что даже, окруженная теплом и любовью другого человека, подсознательно боюсь предательства? С этим срочно надо что-то делать, пока терпение Дамира не закончилось.