Измена. Верни мне мою жизнь
Шрифт:
Я шла спиной вперёд и неотрывно наблюдала за супругом, который насупился и продолжал поддерживать рукой простынь на бёдрах.
— Только попробуй сейчас сбежать, — зло процедил муж. Но я развернулась возле двери в гостиную и быстрым шагом направилась в холл. — Если сбежишь, тебе не поздоровится. Я тебя из-под земли достану, Полли!
Кончиками пальцев по любви…
Глава 2
Меня выворачивало над
Я не помню, как забежала в лифт, трясущимися руками нажала кнопку отправки и вывалилась в сырой промозглый апрель, что, как и я, сейчас поливал город слезами. Мои стекали по лицу, перемешиваясь с косметикой. Слюна была кислая и противная, а рвота не успокаивалась. Как только я поднимала голову, меня скручивало очередным позывом, почти заставляя выплюнуть желудок.
В дверь кабинки долбились. Кто-то что-то говорил, но у меня в ушах стоял гул. Сердце трепыхалось на уровне ключиц, и я держала себя за горло, боясь, что при кашле от рвоты выплюну его в унитаз.
Десять лет брака.
Много это или мало? Где эта граница, что отвечает за достоверность любви? Я всегда считала, что ее придумали просто несчастные люди, которым в жизни не повезло, ведь моя любовь была безгранична. Как и его. Мне так казалось.
Я зашлась кашлем. Внутри было пусто, но я не могла выйти из туалета, потому что рвота была сухой, просто спазмированные позывы, и выплёвывала я уже слюну. Голова раскалывалась и звенела. В глазах мерцали разноцветные пятна. Я схватила сумку и вытащила влажные салфетки. Наспех вытерла лицо и упала.
Просто села на грязный пол общественного туалета, ударилась головой о стенку и обняла себя.
— Я ведь никогда не смогу тебя отпустить, Полли, — сказал в ночь семилетней годовщины брака Макар. Его жёсткие пальцы рисовали на моём лице прикосновения, которые я буду ощущать сквозь года.
— Не отпускай, — шептала я, прижимаясь к мужу в танце под музыку вальса. Мы спустя семь лет обновили брачные клятвы, вложили в них намного больше смысла. И моя звучала: — Я буду любить тебя до конца своих дней. Несмотря ни на что…
Я ещё раз ударилась головой о стенку кабинки и тихо завыла, потому что я люблю его, несмотря ни на что. Даже сейчас. Даже узнав о его измене. Даже оставшись на улице без денег, жилья, смысла жизни…
За что он так со мной? Что было не так во мне, раз он пошёл искать утешение у шлюхи? Чего ему не хватало? У нас же всё было в порядке. Мы же любили друг друга…
Или я любила, а он только позволял?
Или я воспринимала за его любовь чувство стабильности, заботы, равновесия?
На моих запястьях красовались укусы. Я зажимала зубами тонкую кожу, чтобы не выть в голос, и дыхания не хватало, потому что перед глазами стояла одна и та же картинка: он, она, его похоть, почти звериная, неконтролируемая, жестокая…
Мне хотелось закричать в голос, удариться в самую настоящую истерику со слезами, которые можно не скрывать. Но я сидела в общественном месте, давила в себе чувства, чтобы хоть как-то выжить. Не сойти с ума. Не умереть окончательно…
Почему?
У нас же всё было. Счастье, уважение, любовь, страсть… Мы же хотели завести ребёнка. Я же готовилась к этому. Посещала специалистов, пила витамины и занималась йогой. Я в эту чёртову Москву летала на все семинары, где рассказывали про рождение малышей и начальные этапы зачатия. Я жрала эти пресные ростки овса и запивала маточным молочком, чтобы всё у нас было…
А он променял.
Предал.
На нашей постели. В нашем доме.
Новый приступ рвоты скрутил внезапно. Я зажала рот ладонями и шатаясь встала с пола. Снова вырвало.
В голове звенели колокола. Я дышала ртом, чтобы не потерять сознание от нехватки воздуха, и не поняла, как оказалась стоящей на улице под сырым ветром, который пронизывал всё тело острыми иглами.
Ноги несли в неизвестном направлении. Я вытирала глаза рукавом пальто.
Самый любимый мужчина — палач. Он без угрызений совести обезглавил наш брак, растоптал все чувства.
Чудовище. Под маской принца.
Убийца.
Такси словила на проспекте. Села в душный салон с ароматами горького кофе и кислого дыхания от сигарет. Тошнило.
В окне пролетал вечерний город. Слишком быстро, как на короткой выдержке фотоаппарата, в глазах мелькали огни.
Любил ли Макар меня?
Если любил, почему предал? Почему я как брошенная шавка скитаюсь по городу, не в силах найти пристанище? Я как тот выброшенный котёнок у железнодорожной станции, что помнит ещё прикосновения человеческих рук. Его рук.
Глаза жгло от невыплаканных слёз. Оттого, что я старалась как можно реже моргать, чтобы не разреветься. От всего…
Три шага до измены есть у любого человека. Интерес. Влечение. Страсть. Как давно их сделал Макар? И почему обманывал? Почему не пришёл и не сказал? Я же даже ничего не смогла бы забрать. Я же люблю его. По сей день. Поэтому давным-давно, когда я боготворила мужа, мне дали документы. Не помню, с чем. Но помню, что подписала.
Договор?
Я согнулась на заднем сидении такси, упираясь лбом в колени. Таксист что-то бурчал про безумных баб, а я слышала только стоны той девицы и хриплое дыхание Макара.
Тонкие велюровые сапожки не подходят для растаявшего апреля, и я промокла, едва вышла из машины. Меня качало на ветру. Я оступалась и спотыкалась о бордюры. Но мне было всё равно. А все равно бывает только людям, которые не хотят бороться, которые смирились, признались. Смертники.
— Геля, — прохрипела я в домофон. — Открой, пожалуйста, это Полина.
Ангелина нажала кнопку, и под весёлую мелодию я вошла в подъезд. Лучшая подруга недавно купила эту квартиру, но я так была занята Макаром, что не приехала поздравить с новосельем. А теперь стою в мокром пальто на пороге её квартиры и давлюсь словами.