Измена. Влажные обстоятельства
Шрифт:
– Это же конюх! Дядь Гришей ты его звал! – заметила бабка. – Он тебя на лошадке катал.
Бес принял облик крепкого мужичка в грязной рубахе с бородой. Бесы вокруг Алексашки снова стали превращаться в людей.
– Мы тебя сызмальства знаем… - заметила бабка ласково. – Мы тебя рОстили…
– Где моя дочь?! – спросила я, видя, как Алексашка поднимает глаза и тяжко вздыхает.
– Где-где! – послышался сиплый голос упыря. Я обернулась, видя, как он бредет в пол-оборота. – Во! Гляди! Поведешься
Старый мельник подошел к нам, спотыкаясь о камень. Алексашка с ужасом смотрел на походку упыря.
– Еще не обвыкнулся, - вздохнул упырь. И проверил по карманам. – Так, усе взял? Усе! А то баба до утра не доживет! Сердце встанет! Тьфу! Так вот, че я сказать хотел!
Мельник прокашлялся.
– Недаром же гроза вон какая была! А я - то чую, что не просто так! Еще и колдуны в деревню. Вернулись все про водяного говорят. Они бы на тебя бесов бы да напустили, но бесы грозы страсть, как боятся! В них же первых молния попадает! Вот и разошлись колдуны да колдовки ни солоно хлебавши!
– прокашлялся упырь. – Ни один бес вылезать из пестеря не согласился! Чего собирались, не понятно!
Я вспомнила, как мои бесы жались и от каждой вспышки молнии подпрыгивали вместе с сундуком. Выходит, водяной меня спас?
– А еще говорят, что ты там в избе кого-то убивала! Демона какого-то! Аж кровь через порог потекла! А как кричал он жутко! На весь лес! И все на дверь бросался, сердешный! – покачал головой мельник.
Я так поняла, репутация у Настеньки -мельниковой дочки была в уезде так себе, раз первыми в голову лезли именно такие мысли, а не то, что Настеньку кто-то обидел!
– Ты с водяным, случаем, до конца не разругалась?
– спросил мельник с подозрительным прищуром.
– Внучка-то моя у водяного! Он ее похитил! Домовой ко мне прибег! Я ж, как- никак, хозяин в доме… Домовой –то за пределами дома силы поменьше имеет. Нет, супротив бесов бы выстоял! Но не супротив царя водяного!
– Он что? Утопил ее? – прошептала я, оседая.
Глава семьдесят восемь
Мне показалось, что из-под ног ушла земля. Похитил. Доченьку. Водяной.
– Потопил! – осел Алесашка и схватился за голову. Его пальцы вплетались в золотые кудри. – Все, что осталось от Настеньки… Потопил… Проклятый… Это все ты! Ты с ним якшалась! Нашла с кем! Твоя вина!
Я чувствовала, как каждое слово, словно нож в сердце впивается.
– Прекрати! – закричала я, чувствуя, как меня саму треплет.
– Да не потопил! Навряд ли! – кивнул мельник. – Он давно уже не топит. Поговаривают, что Леший его проклял. Коли потопил, то на ней жениться придется, когда девка вырастет.
– Погоди! Я
– Да куда там! Водяной сам никого не возвращает! – заметил мельник. – Сколько рядом с озером жил, сколько людей в нем тонуло, он даже утопленников не возвращал! И хлеба пускали по воде, и деньги в воду кидали… С горем пополам удавалось тело выспросить. А пастух ему сам, видать, надоел, раз так быстро отдал!
– Но ведь вернул же! – спорила я, понимая, что такой мести я не ожидала.
– Ходит пастух, слюни пускает. Как дите малое! Может, отойдет попозжа! – причитал упырь.
– Это его так водяной? – перепугалась я, чувствуя, что мне нехорошо.
– Нет, вернулся-то он нормальный. Жена просто в сердцах его по голове огрела ухватом. Мол, столько лет тебя носило! – запричитал мельник, а потом рукой махнул.
– Ты куда, Настя! – крикнул Алексашка, когда я решительно направилась к озеру.
– Овинник! Ты где? – позвала я.
– Я тут! – послышался голос крайне полезной нечисти.
– Скажи мне что-нибудь ну очень обидное! – потребовала я.
– Рыба у тебя горелая! Я овине запах чуял! И щи кислые и жопа толстая! – рассмеялся овинник.
– Настя! Одумайся! – послышался крик Алексашки. Мельник за нами не поспевал. – Настя!
Я бежала через поле, даже не чувствуя усталости. Забрал. Мою доченьку! Ничего себе, я как страус! Аж пыль столбом!
– Ничего себе, как я быстро бегаю!
– Ага! – послышался голос снизу. – Быстро бегает она!
Я увидела, как меня несут черти. Они подхватили меня и лихо потащили по дороге. Казалось, они невидимые. В клубах пыли изредка можно было уловить силуэты. А пылили мы знатно. Как самосвал!
– Налегай ребятушки! Жопа толстая! Долго не продержимся! – слышалось снизу.
– Кто это сказал?! – рявкнула я, слыша крик Алексашки: «Подожди! Настя!».
Лес уже раскрыл свои объятия. Где-то сквозь ветки пробивалась алая полоска рассвета, похожая на лесной пожар. Старая скрипучая мельница осталась позади.
– Настя! Обожди! У меня не так много бесов осталось! – кричал Алексашка. – Ты головой думай! Сейчас он грозу вызовет, у тебя бесов не останется! Что ему твои бесы, Настя!
Я видела хлипкий мосточек, который кто-то постоянно чинит. В первый раз по нему бежала настоящая Настя в моем сне. Потом я, спасаясь от Алексашки. И прыгнула в темный омут.
– Отдавай ребенка! – крикнула я, видя, как бесы бояться идти дальше. Я выбежала на середину моста, глядя в мутные воды озера, за которым давно закрепилась дурная слава.