Измена. Я от тебя ухожу
Шрифт:
– Один, – хрипло ответил Малинин и, всё же совладав с замком, распахнул дверь и кивнул, мол, ты первая. – И привет.
Я прошла мимо него, быстро разулась в прихожей. Миша молча стаскивал верхнюю одежду, предварительно кинув сумку на пол. На память непрошеными пришли мысли о том, как мы и раньше возвращались вдвоём домой из театра, или, скажем, ресторана. И вот так же стояли в прихожей, обмениваясь впечатлениями. Или шутками. А сейчас гнетущая тишина, которая ещё больше отдаляла нас с мужем друг от друга, казалась особенно
– Я соберу вещи – только самое необходимое, – сказал Малинин, когда я, нацепив домашние тапочки, обхватила себя руками и стояла, смотрела на то, как муж осматривается, видимо, в поисках того, что нужно забрать с собой. – Свой чёрный чемодан тоже заберу. Но не прямо сейчас. За ним и за техникой через пару часов приедет Корнилов.
Я задохнулась новой порцией кислорода. Корнилов Вадим. Наш общий друг. Больше Мишин, чем мой, конечно, но я считала, что имею право называть его близким человеком и для себя, и для нашей семьи. Выходит, он тоже знал о измене Миши? Знал и молчал? Или просто согласился прибыть сегодня и вывезти скарб Малинина, а сам не задавал лишних вопросов? Бред. Зная Вадима, я могла побиться о заклад – он был тем единственным человеком, который мог попытаться вправить Мише мозги.
– Вадик уже сказал мне всё, что думает по этому поводу, – словно прочитав мысли, усмехнулся криво муж. – Но помочь перетащить барахло он не против.
Я пожала плечами, изо всех сил делая вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. На деле же испытала желание сбежать из собственного дома. Пусть разбирались бы здесь без меня – и с вещами, и с тем, что перевезти их согласился один из лучших друзей нашей развалившейся семьи.
– Я буду на кухне, – сказала мужу холодным, насколько это было возможно, тоном. – Надеюсь, лишнего ты с собой не унесёшь.
Я увидела, как в глазах Малинина полыхнула вспышка ярости, но он быстро взял себя в руки и, ни слова не говоря, пошёл в нашу комнату. Стоять рядом и проверять, забирает ли муж то, что полагается, было выше моих сил, потому я направилась на кухню, чтобы выпить чая с мятой и попытаться хоть немного прийти в себя.
Поймала себя на том, что сижу и чутко прислушиваюсь к звукам, доносящимся из квартиры. Чай уже давно остыл, я к нему почти не притронулась. А когда и дальше оставаться на месте и ждать стало невыносимым, Миша пришёл на кухню сам. Ни слова не говоря, устроился напротив и вдруг сказал:
– Мне очень жаль, что всё вышло именно так. Я бы всё сказал совсем скоро. Сам. Но…
Мои брови поползли едва ли не на макушку. Ему было жаль?
– Ты сам выбрал свою Лию, а не семью, – ответила с горечью в голосе, которую даже не пыталась скрыть.
– Мои дети останутся моими, будь у меня хоть десять Лий! – с вызовом откликнулся Малинин.
Я невольно рассмеялась. Уж как раз в вопросе детей никто Мише не угрожал. Оставлять его без общения и с Надей, и с Лизой я не собиралась.
– Где ты собираешься жить? – спросила, чтобы иметь представление, как дальше станут проистекать встречи с девочками.
Не планировал же Малинин забирать их на выходные, скажем, в квартиру, где проживает с Лией? И вообще я должна была прояснить для себя этот вопрос – снимает ли он квартиру для любовницы? Есть ли у него имущество, помимо того, о котором я знала? На днях собиралась к адвокату. Конечно, он бы всё равно вытащил всю подноготную, но и от Миши услышать ответ хотелось.
– У меня есть квартира фирмы, – уклончиво ответил он. – Как помнишь, она принадлежит отцу. Я – его единственный наследник.
Последние слова он произнёс с вызовом, как будто рассчитывал на то, что я сейчас брошусь оттяпывать у него то, что он успел напокупать за моей спиной.
– А Надя и Лиза – соответственно, наследники твои. Об этом забывать не стоит.
Я сказала это ровным тоном, но Миша, похоже, воспринял сказанное по-своему. Его глаза вновь потемнели, он подался ко мне так близко, что я невольно отшатнулась. И вдруг ошарашил:
– Я и не забываю. Но моё дело перейдёт сыну. А что касается моих дочерей…
Он посмотрел на наручные часы и добавил, пригвождая меня к месту:
– Надя как раз собралась уйти с последних уроков. Скоро приедет собирать вещи, потому что жить дочь будет со мной. Она так решила.
Я и не подозревала, что могу испытывать настолько адский коктейль эмоций. Сотканный в основном из злости и желания убивать, он поднялся из самых глубин моей души и объял целиком.
– Выматывайся, – процедила я, поднимаясь из-за стола.
– Что? – не понял Миша, на лице которого мелькнула растерянность.
– Выметайся из моего дома! – выкрикнула, уже не обращая внимания на то, что голос схож с ультразвуком. – Вон, я сказала!
Подлетев к мужу, я схватила его за шиворот рубашки. Дорогая ткань затрещала под моими пальцами.
– Вон из моего дома!
Последний выкрик прозвучал истерично-визгливо. Плевать!
– Хватит! – рявкнул Миша, подскакивая с места и уворачиваясь от моих рук.
А мне нужно было дотянуться до него физически, схватить, тряхануть, вышвырнуть. Несмотря на то, что муж был на голову выше меня, а в плечах – шире в два раза.
Он сжал мои руки, толкнул спиной в стену и притиснул к ней. Я забилась, пытаясь высвободиться, чувствуя, что начинаю задыхаться.
– Это и мой дом тоже, не забывай! – процедил Малинин, склонившись к моему лицу. – И моя дочь не хочет здесь жить, поняла?
– Я сама с ней поговорю! Отпусти меня немедленно! Сволочь! Ненавижу тебя!
Я вновь принялась дёргать руками и ногами, но Миша держал крепко. Причинял боль, которую я ощущала словно бы через пелену, и не собирался отпускать. Видимо, опасался, что продолжу его лупить.