Измена. Я от тебя ухожу
Шрифт:
Босая, кутающаяся в шёлковый короткий халатик. И он пропал.
– Может, – пожала плечами Лия и, сняв тёмные очки, отложила их и смартфон на резной столик, стоящий возле дивана.
Месяца три она страдала от какой-то болезни, когда сетчатка очень остро реагировала на свет, потому почти всегда ходила в тёмных очках. В последнее время почти не снималась – сказывалась беременность. Хотя, Миша порой и задавался вопросом, почему Лия не согласится на одно из предложений по рекламе одежды для женщин в положении. Ему бы точно это понравилось – весь мир увидел бы, что у Лии есть мужчина.
– У меня из головы не идёт сегодняшнее утро, – пожаловалась она, прикрывая глаза и удобнее устраиваясь на диванных подушках. – Как такое могло произойти?
Миша сделал вид, что задумался, изрёк философски:
– Это судьба, наверное, что за рулём сидела именно Тоня.
Как бывало всегда, когда Лия слышала имя его жены, лицо её закаменело. Впрочем, на этот раз она быстро взяла себя в руки.
– Я ей, конечно, наговорила всякого, – передёрнула она плечами. – Но в основном же была права.
Она открыла глаза, приподнялась на локтях и посмотрела на Мишу с вызовом. Почти прозрачные колдовские глаза сейчас показались ему ледяными.
О, сколько раз и он сам чувствовал ту холодность со стороны Лии, когда она всячески показывала ему в первые месяцы после их знакомства – между ними стена. Позволяла за собой ухаживать, дарить дорогие подарки, но к себе не подпускала. Когда оказался в её постели – посчитал это едва ли не чудом, а себя – самым счастливым сукиным сыном на Земле.
– Не могу понять, как в её возрасте не пользоваться услугами косметолога и не бегать на уколы раз в полгода хотя бы.
Она начала говорить с раздражением, садясь на любимого конька. Лия была очень придирчива к внешности, причём порой под её горячую руку попадали и мужчины. Кто-то, по мнению Лии, отвратительно одевался, кто-то выглядел в тридцать на все пятьдесят. А уж про косметологию она могла и вовсе говорить бесконечно. Нужно ли говорить, что у Лии теперь, стараниями Михаила, была сеть своих салонов красоты, причём весьма дорогая во всех смыслах этого слова?
Но так ему казалось правильнее – Лия всё равно вряд ли сможет вернуться к съёмкам в ближайшее время, а сидеть без работы она не привыкла. Хотя, у Михаила и теплилась надежда на то, что она вовсе откажется от карьеры фотомодели. Все эти длительные поездки, в которых он едва ли мог её сопровождать, воспринимались им без особого восторга.
– Антонина другая, – уклончиво ответил он, продолжая разминать и поглаживать ноги Лии.
– Пф! Другая! Борщи и носки, а в тридцать пять выглядит на сорок три минимум! Нет уж, увольте меня от такой жизни!
Что Лия имела в виду под «такой жизнью», Михаил спрашивать не стал. Хотя, примерно понимал, что речь о быте, который так или иначе поглощает каждую семью. Но убеждать сейчас её, что ничего страшного не видит в том, чтобы жена – ну или муж – приготовили домашней еды, не стал. Лия всегда реагировала на это весьма остро.
Она снова улеглась, прикрыла глаза и устало вздохнула. Беременность в последнее время давалась ей непросто. Тонкая, словно фарфоровая статуэтка, Лия плохо переносила тот факт, что её стройность осталась на время в прошлом. Бесконечно натиралась какими-то кремами – у неё их
Михаил это всерьёз не воспринимал. Лия, конечно, была весьма импульсивной, но в её разумном подходе к жизни и, особенно, к здоровью он не сомневался. Потому, чтобы перевести тему в более безопасное русло, спросил:
– А как тебе Надя? Мы так и не обсудили. Думаешь, получится у неё карьера фотомодели?
Лия наморщила нос. Ненадолго, тут же одумалась и вновь приняла спокойный вид. Даже холодный.
– Миш… мы с тобой ведь это обсуждали, когда ты показывал мне фотографии.
Её тон был отстранённым. Казалось, поднеси к губам Лии бокал текилы, как кромка его покроется снежинками, сотканными изо льда.
– У Нади красивая фигура, но слишком короткие ноги. И плотный, даже широкий зад. Сейчас такое не в моде. Ну и внешность – ничем не запоминающаяся.
Она села прямо, после – по-турецки, и Миша испытал недовольство из-за того, что больше не мог массировать ступни Лии.
– Но в то же время я спрашивала – на что готова Надя для того, чтобы обрести карьеру модели?
Лия взяла со столика очки, нацепила их на нос и, поднявшись, отошла к окну. На Михаила она не смотрела, но ему очень нравилась эта отстранённость той, кто последний год владел всеми его мыслями. Потому что он до сих пор не мог понять, как приручить эту двадцатилетнюю женщину, которая смыслила в том, как завлечь мужчину, гораздо больше, чем Тоня.
– Она готова на всё, – сказал он, глядя на Лию.
Та повернулась к нему и пожала плечами.
– Не думай – я не хочу обидеть твою дочь, когда говорю, что она никому не запомнится. Просто сейчас такие времена. Во внешности должна быть изюминка. У меня она есть, но имеется ли у Нади?
Лия передёрнула плечами и, выпрямив спину, вновь отвернулась и стала смотреть за прозрачную преграду стекла.
– Впрочем, на Наде не стоит ставить крест, – сказала через время Лия.
Миша выдохнул. Сегодняшний день, когда он был вынужден обнажить перед Тоней самое сокровенное, стоил ему слишком больших нервов. Но не о себе был должен думать Миша, а прежде всего о Лие. Это она являлась будущей матерью его ребёнка, ей грозила потеря зрения, несмотря на которую она всё же пошла на то, чтобы выносить их сына.
– Всё же сможешь пристроить дочь? Я многое бы за это отдал, – поднявшись со своего места, он подошёл к любовнице и, положив руки ей на плечи, сжал.
Не слишком крепко, но ощутимо.
– Многое? – приподняв бровь, спросила Лия, повернувшись к нему.
– Тебе – всё, – усмехнулся он одним уголком губ.
Она приподняла очки, в глазах Лии разлилась темнота. Теперь из льдистых они превратились едва ли не в два чёрных бездонных колодца.
– Сначала тебе придётся разобраться с твоей женой. Наверняка она захочет оттяпать половину, хотя, я этого и не понимаю. Если была нахлебницей всё это время – закон должен защищать прежде всего мужчину, а не ту, которая сидела на шее.