Измена. Я только твоя. Лирическое начало
Шрифт:
– Сегодня куда? – спросил ты, стоило мне выйти из подъёзда.
Дядь Серёжа давал тебе свою Хонду. Ты водил осторожно. У тебя уже были права. А у меня только планы.
– Сегодня в ТЦ «Альбатрос», - объявила я.
– Что в меню? – ты открыл мне дверцу машины.
Я закатила глаза:
– Опять красная икра. Уже не могу её есть!
– Уходи с этой работы. Она тебя испортит, - ответил ты, сев за руль.
– Зато у нас будет баночка красной икры на столе, - понизила я голос.
–
Я и впрямь ощущала себя на подъёме. Добытчица! Наполовину студентка. И вообще, самодостаточная женщина. Правда, когда пришла пора оплачивать курсы, я поняла, что достаток – это не про меня. После шопинга мой кошелёк исхудал. Однако в шкафу появилось несколько стильных вещичек. Я обратилась к бабуле. Та достала заначку:
– Отдашь.
Я закивала:
– Конечно, отдам.
А когда ты узнал, сколько стоит моё обучение, то принёс мне конвертик с деньгами. Там было даже чуть больше.
– Это за колбасу, - пояснил ты смущённо.
– А я думала, это расчёт, - улыбнулась.
Ты сказал, что копил. Но я знала, что это ровно два твоих заработка. А значит, два месяца тяжкой работы! В то время как я прохлаждаюсь «с колбаской подмышкой».
– Это мой подарок тебе. Пожалуйста, - ты настоял.
Я взяла и хотела отдать эти деньги бабуле. Но она, отсчитав, возвратила мне треть.
– Купишь себе что-нибудь.
– Спасибо, - ответила я, и купила модель той машинки, о которой ты долго мечтал.
Глава 8. Витя
Твои актёрские техники были незабываемы. Ты их называла «этюдами». А мне в этом слове виделся красочный холст и мольберт. Ты была словно холст! Только что абсолютно спокойная, могла тут же заплакать. Меняла эмоции, как художник меняет цвета. Я так не умел. Я пытался тебя разгадать и не мог. Ты не давала мне шанса.
– Сейчас ты играешь?
– хмурился я, пытаясь понять, ты ушиблась, или всего лишь играешь ушиб.
Но было в твоей разноцветной палитре несколько скрытых оттенков, видимых только лишь мне одному. Только со мной ты была настоящей! Говорила о жизни, о матери, плакала в эти моменты, когда вспоминала себя.
Вы часто ругались. Она не одобрила выбор профессии. Сулила тебе неудачи и крах. А я, убеждая в обратном, пытался увидеть истоки вражды. В голове не могло уложиться, как можно так не любить свою дочь? Такую как ты, не любить невозможно.
Помню, как-то поспорили с Женькой, кто из девчонок первей разревётся под грустную песню, которую он напевал. Я поставил тебя, но продул! Ты сидела, смотря в одну точку. Ты была далеко. Только тело твоё, твой задумчивый взгляд, оставались на этом диване. Лёлька пустила слезу. И я вытащил деньги.
– Япостелю тебе под ноги небо,
Стань
Я постелю тебе под ноги небо,
Только вернись, только вернись,
– бренчал на гитаре Женёк.
Даже Ника, и то прослезилась. А ты тихо встала, ушла. Я отыскал тебя в кухне, стоящей напротив окна и смотрящей на улицу.
– Ань?
– подошёл осторожно, коснулся плеча.
– Я расскажу тебе тайны вселенной,
Стань смертью, дай мне покой.
Я расскажу тебе тайны вселенной,
Только вернись снова домой, - доносилось из зала.
Я обнял тебя, согревая. Ты дрожала, я думал, от холода.
– Вить, - прошептала порывисто.
– Что?
– отозвался, вдыхая дурманящий запах твоих завитков.
– Поклянись, что не бросишь меня, - попросила ты шепотом.
Я ещё крепче тебя обхватил.
– Никогда в жизни, - ответил отчаянно. Так сильно желая озвучить тебе эту правду.
Но ты настояла:
– Скажи это вслух.
И я произнёс:
– Никогда ни за что я тебя не оставлю.
– Клянёшься?
– ответила ты и уткнулась в мою полуголую руку.
– Клянусь, - прошептал, утопая в твоих волосах.
Мы постояли немного. И тут я подумал:
– А ты?
– Что я?
– ты как будто забыла.
– Собираешься клясться?
– ответил сурово.
Ты рассмеялась:
– Клянусь своей жизнью! Никогда ни за что не оставлю тебя.
Я задумался:
– Жизнью не нужно. Она слишком ценна. Давай лучше пальцем на левой ноге?
– Вот так ты уверен во мне?
– ты развернула лицо, и полоска жемчужного света скользнула по нежным щекам.
– Я и в себе не уверен, - произнёс я задумчиво.
– Что?
– ты разомкнула объятия, вырвалась, ткнула ладошками в грудь, - Ты значит, мне изменять собираешься?
– Изменять? Фу, как низко!
– скривился, коснулся лица, - Слабаки изменяют.
Ты закатила глаза:
– А как ведут себя настоящие парни?
– издевательски фыркнула ты.
– Настоящие парни, - я обвил твою талию, ладони скользнули чуть ниже, - Настоящие парни любят по-настоящему.
Твой взгляд загорелся огнём:
– По-настоящему, это как?
– крутанула ты задом.
Мои ладони сползли на него. Я повелительно сжал половинки:
– Хочешь узнать?
Спустя пару минут мы уже целовались. Да так, что Санёк испугался, шагнув в темноту. Он застыл, наблюдая за нами. И только тревожная Лёлька зажгла верхний свет.
– Блин! Лёль! Ну, на самом интересном месте.