Измена. Я только твоя. Лирическое начало
Шрифт:
Вероника сидела как будто отдельно. Но рядом.
– Моя школа, - улыбнулась она.
Я озадачилась:
– В смысле?
– Ну, курсы английского даром не прошли, - ответила Ника. Она гордилась своим полиглотством.
– А Женьку ты учишь английскому? – уточнила я едко.
Ника вздохнула, с теплом посмотрела на Жеку:
– Этот бугай не обучаем. Он хуже макаки! Смотри!
Я оглянулась. В пределах танцпола, расчистив себе пятачок, Жека елозил, подобно девчонке, танцуя под сингл Бритни Спирс. Вдруг, в самый
– Что за хрень?
– Эй, кто выключил свет?
– Осторожно! – раздалось в темноте.
На площадке толпились соседи. Все шумели, светили друг другу в глаза.
– Не одни мы такие, - прокомментировал Саня.
Подбежав к окну, Лёлька воскликнула:
– Блин! Офигеть! Тут вообще темень!
Мы все подошли, спотыкаясь. Застыли, увидев кромешную тьму за окном.
– И чё делать? – опечалилась Ника.
Все повздыхали, а ты предложил:
– Есть же свечи! Зажжём?
Я усмехнулась, в темноте особенно остро почувствовав близость наших распаренных танцами тел.
– Шампусик остался, - Жека нащупал бутыль.
Лёлька вздохнула:
– Салаты.
– Ну, вот! – оживился Санёк.
Мы поставили свечи, устроились возле стола. Вместо телика Женька топил анекдоты. Саня вынул гитару. Та всё это время ждала в уголке. И что-то такое запел, отчего все умолкли, прислушались. Снаружи кричали, пытались дознаться, как быть. Свет, что погас неожиданно, взбаламутил весь дом. Но только не нас! Ведь в уютной однушке было светло от живого огня. И тепло от душевного света.
Я надела кулон с аметистом. Прислонилась к тебе.
– С новым годом, любимый, - тихо шепнула на ушко.
Ты улыбнулся, поднёс мою руку к губам. Знаешь, а ведь тот новый год был счастливейшим в жизни! Спустя много лет, я, как будто сейчас, ощущаю касание губ на руке…
Глава 10. Витя
Отец влез в долги и зачем-то открыл автомойку на базе нашего сервиса. Никто не мыл там машины, только ковры иногда. До тех пор, пока туда не устроилась ты…
Сменщицы, Люба и Надя, дружили. Они мыли всё сами, а ты красовалась. Ходила туда-сюда! Тряпочкой шлифовала окошки. Помню, парней, что курили на улице. Они были старше меня. Два слесаря, два весёлых гуся. Они пожирали тебя глазами. Обсуждали, кто первый! Я застукал их с поличным. Накрыл разговор и был просто в ярости.
– Вить, ты чего? – возмутился Виталик.
Я замахнулся. Хотя он был выше меня. Но не ударил. Не смог! А только рявкнул ему в лицо что-то обидное и выместил злость на тебе.
– Вить, ты пугаешь меня! – возмущалась в открытую.
– Ты уволена! – объяснил я «за кадром».
– Как? Почему? – непонимающе бросила ты и окатила меня мокрой губкой.
– До тех пор, пока я не введу униформу, - выдохнул я.
– А что такое? – осмелилась ты меня спрашивать.
Я оглядел тебя многозначительно. Одни джинсы чего стоили! Задница как на открытке. Только ценника не хватает.
– Я так решил! – ответил я дерзко.
Но такой ответ не устроил тебя:
– Ах, так? Так значит, это твоё решение?
На следующий день ты пришла опять. И заявила, что, пока официально не принята на работу и работаешь исключительно, как альтруист.
Я отправился к папе. Было стыдно просить! Но я это сделал.
– Ты хочешь, чтобы я её выгнал? – спросил он меня.
Чего я хотел? Чтобы он запретил тебе приходить сюда. На веки вечные! С другой стороны… Тогда я тебя контролировал. И отмерял тебе ровно тот уровень мужского внимания, какой мог устроить меня. Комплименты – да. Но никаких приставаний, вопросов, бесед и подмигиваний. Ты нарушала все эти правила. Улыбалась, моргала и строила глазки.
– Тщательней мой, - приговаривал я, проходя мимо, как будто случайно.
Ты усмехалась, и начинала послушно тереть. Эта игра в «начальника и подчинённую» нас возбуждала. И продолжалась в постели.
– Стой, малышка. Ты лишаешься премии! – прижимал я тебя.
Ты усмехалась:
– Какой ещё премии? Мне мой начальник не платит.
Я проникал… в свой карман, и доставал приготовленные заранее деньги:
– Вот тебе аванс, солнышко.
Но ты неожиданно отворачивалась и, обмякнув подо мной, прерывала игру. Я находил тебя курящей на площадке. На балконе, на кухне. Ты старалась подальше уйти.
– Ну, чего опять? – накидывал плащ на твои обнажённые плечи.
Ты отводила глаза.
– Я же тебе не шлюха какая-нибудь, - голос срывался на всхлип. Меня обуревало такое чувство вины. Неизвестно за что!
– Ты что? Ты про деньги? – я, усмехаясь, косился на спальню. Как будто те могли выпрыгнуть из-за угла, - Это же я дурачился! Думал, играем.
– Дурак, - бросала ты резко. И какое-то время стояла, не глядя в мою сторону.
Я ждал, не выпускал тебя из виду. Где бы ты ни была. Деньги складывал обратно в карман и сидел. Ну, или стоял. Главное, неподалёку. А то однажды оставил тебя без присмотра, а ты убежала. Звучит «по-собачьи». Так оно и было! Я носился вокруг, я устал, как собака. А ты притаилась в кустах, на лавочке, возле детской площадки. И наблюдала, как я «нарезаю круги». Ты любила помучить…
Как-то раз к нам на мойку заехал один мудазвон. Он оценил тебя взглядом, оставил ключи. А потом что-то впаривал. Да с таким энтузиазмом, что аж пар из ушей! Я напрягся. И следил за твоей реакцией. Ты улыбнулась, ответила: «Нет, не могу». Я прочитал по губам. В голове промелькнуло: «А если б могла?».
Вечером я уточнил:
– Кто это?
– Я не знаю, - ответила ты и стряхнула в жестяночку пепел. Мы говорили, как пара. Семейная пара! Почти. Жили в разных квартирах. Но я размышлял, что сниму для нас «гнёздышко». Вот только слегка накоплю…