Измена. Я только твоя. Лирическое начало

Соль Мари

Перед тем, как выйти на сцену, мы называли свои номера. Тех кресел, которые заняли. Моё было сорок шестым. Если сложить обе цифры, получится десять. В остатке один. Первый номер! Допустим. Но, если умножить, получится ноль…

Я гадала, повезёт, или нет. Конкуренция слишком большая. Да, к тому же, здесь были студентки. А я? Мне даже «корочку» об окончании курсов ещё не вручили. Обещались в июле заполнить фамильные грамоты.

Спустя время в фойе появился маэстро. Сам Сперанский решил объявить результат. Из почти сорока претенденток осталась семёрка сильнейших. Им предлагалось прийти на повторные

пробы, в другом антураже. И в парной сцене с партнёром проявить свой актёрский талант.

– Сорок шесть, - прозвучал среди прочих.

Я зажала ладонями рот. Крик чуть не вырвался. Боже мой! Я прошла? Это сон, не иначе! На ватных ногах опустилась на лавку. Фойе утопало в цветах. Солировал ярко-зелёный лопух. Он стоял в центре зала, раскинув широкие листья, остальные ютились в углах. На стенах висели портреты актёров. Достаточно юных, таких же, как я. Может, чуточку старше. И, хотя мои руки дрожали, я достала мобильник. Набила: «Прошла во второй тур».

Ты ответил практически сразу: «А сколько их будет всего?».

«Не знаю», - ответила я.

«Уходи оттуда, это лохотрон», - написал возмущённо.

Я улыбнулась. Ты накануне провёл «инструктаж». Не платить! Ничего не подписывать. Интим отвергать, а в случае опасности, бить по яичкам.

«Как скажите, Дмитрий Аркадьевич», - написала кокетливо, сделав из скобочек смайлик. Ты любил, когда я называла тебя по отчеству.

«То-то же», - прислал ты короткое.

Я пролистала свои переписки. С Никусей и с Лёлькой, с сокурсницей. С Катькой – в последний раз месяц назад. А после наткнулась на номер Марата. И хотела ему написать. Но не стала! Вместо этого стёрла «следы». А его телефон обозвала «Работа» и сохранила в своей записной.

Глава 22. Витя

В среду, в день твоих проб, я сидел в автосервисе. Я пытался работать. Не мог! Я всё думал и думал, что зря не пошёл. Не сумею утешить тебя. Я был уверен, что это провал, что тебя не возьмут. Ты ведь даже ещё не актриса. К тому же, сама говорила, что шансы малы. Но отчего-то душа ощущала навязчивый трепет. Будто мне самому предстояло сыграть на подмостках у всех на виду.

Я заменил колесо у Нисана, проверил давление прочих колёс. Рано утром отправил тебе смс, с пожеланием. «Удачи, малыш», - так я тебя называл. Я любил называть тебя Нютка. Это казалось мне ласковым прозвищем, на фоне того, как тебя окликали друзья. Жека впервые назвал тебя Нюркой в тот давний визит, да так и использовал эту простецкую форму.

Ты ответила: «Я тебя лю». Эта привычка скрывать свои чувства меня раздражала. Я ведь знал, ты любила меня! Я же сам мог кричать о любви. Говорить это слово, как зов, как молитву. А ты - никогда. Только это короткое «лю» утоляло мой чувственный голод, заставляло поверить, что «блю» не заставит себя долго ждать.

Со спины подобрался Виталик. Я, стоя у входа, курил. С той поры, когда наш автосервис

выплачивал долг, много воды утекло. Он винился, я слышал его обречённые речи за дверью отцовского офиса. Хотел добровольно уйти, но отец не позволил ему. Когда он узнал, что я взял вину на себя, то хотел разделить со мной бремя. Но теперь уже я заартачился! Убедил его в том, что оплошность моя. И безропотно стал отдавать свои деньги.

Долг был практически выплачен. И я мог вздохнуть, ожидая, что вновь накоплю. Нам на отпуск. На съёмную хату. На жизнь, о которой мог только мечтать.

– Вить, чё как?
– поинтересовался в привычной манере Виталик.

Он прикурил от моей сигареты, и мы теперь оба дымили, глядя на изгородь перед собой.

– Да норм, а ты?
– отозвался я коротко.

Он зажал сигарету в зубах и достал из-за пазухи что-то. Конверт. Протянул его мне.

– Вот, я тут собрал кое-что.

Я даже не стал прикасаться. Очевидно же, деньги внутри!

– На фига?
– выдохнул грубо.

Виталик слегка подымил, после сунул конверт мне насильно. Но я оттолкнул его руку.

– Так будет честно!
– настаивал он.

Осенью он ожидал пополнения. Начнутся пелёнки, игрушки и прочая муть. К тому же, квартира в кредит, на оплату которого шла львиная доля доходов семьи.

Я покачал головой:

– Не возьму. Считай это мой тебе подарок на рождение сына.

Виталик провёл по лицу, усмехнулся:

– А если дочка родится?

– Так это ещё лучше, - я поддержал.

– Нинка совсем истеричная стала, - он покачал головой, - Домой возвращаться боюсь.

– А ты не ходи, - хмыкнул я, - Скажи, работой тебя нагружают по полной. Отмазка что надо! Тружусь ради вас.

Виталик потёр кулаком подбородок.

– Люблю её, блин.

Я покивал:

– А чего изменяешь тогда?
– уточнил. Знал ведь, Виталик гулял от жены. Он и сам не скрывал, или только кичился, пытаясь набить себе цену на фоне других мужиков.

– Да х*й его знает, - отозвался он глухо. И, понурившись, выдавил дым, - Ты же не можешь питаться всегда одинаково. Хочется вместо картошки поесть вермишель, например.

Я усмехнулся. Ага. Такое себе оправдание! Сам я всегда полагал, что измена — итог нелюбви. Зачем изменять, если любишь? Если кроме одной, в голове никого. Только её проникающий взгляд, только её приоткрытые губы. Если имя её на устах, наяву и во сне. То к чему тратить жизнь на других...

Ты написала спустя два часа. Я долго не мог прочитать сообщение. Думал, увижу уныние, слёзы. Думал, сегодня утешу тебя и скажу, что провал этот глупость, не стоит расходовать силы напрасно. Ведь я же тобой дорожу!

Но ты написала иначе.

«Прошла во второй тур», - прочитал я и замер. Сердце забилось в висках. Радость во мне поборола отчаяние. Но ведь это ещё не конец?

«А сколько их будет всего?», - уточнил.

Ты призналась: «Не знаю».

Я опустился на стул. Ну, и пусть! Первый тур — это пропуск. А дальше они будут более строго следить за отбором актрис.

«Уходи оттуда, это лохотрон», - написал я с издёвкой.