Измена. Я только твоя. Лирическое начало
Шрифт:
Зря я ушёл! Ты будешь ждать меня там. Будешь видеть со сцены пустующий ряд. Ты расстроишься. Хотел на попятную, но Саня меня заболтал.
– Слушай, опять барахлит, не посмотришь?
– Да не вопрос, заезжай, - я поправил букет, «причесал» его к встрече с любовью.
Ты появилась с охапкой покруче. Несколько прочих букетов затмил тяжеленный, из роз. Я покосился на свой. Лучше бы взял хризантемы. Говорила флористка, бери!
Вместе с тобой шли ещё две особы. Та самая «мамочка» сразу же стала шутить. Они
– Ты не злишься? – спросила на ушко.
– За что? – я забыл о стеснении.
Глаза у тебя были влажные. Слишком высокая «доза» эмоций, тебе не по силам такое. Я испугался, вцепился в тебя.
– Ну, - ты прикрыла глаза, - За тот поцелуй.
Я выдохнул:
– Злюсь, ещё как!
– хотя на самом деле забыл на мгновение, - Я потом накажу тебя, - обещал.
– Точно? – ты улыбнулась сквозь слёзы.
И мне так захотелось тебя целовать. Стереть с твоих губ чью-то «метку». Сказать всему миру – моя, ты моя! Никому не отдам. Мы слились, присосались друг к другу. Словно пьяные. Я разделял твой успех. Разделял твою ношу. Я тебя раздевал…
– Эй, ну харе! – послышалось Женькино.
Кофточка съехала с плеч, ты натянула обратно. Мы прижимались друг к другу, и я понимал – это ты. Я простил тебя, слышишь?
Лёлька пристала к актрисам, а Ника, державшая этот букет, вдруг сказала:
– Ань! Тут типа открытки. Наверно, тебе.
Парни стали искать «оправдания». Только я промолчал. Наши руки разжались. Ты укрылась в гримёрке. Мне захотелось ворваться туда…
– Что там было написано? – обратился я к бывшей.
– Где? – Вероника смотрелась в карманное зеркальце.
– Ну, на открытке на этой, - поторапливал я.
Она усмехнулась:
– Признание в любви.
– Да ладно тебе! – я одёрнул.
Она продолжала подкрашивать губы. Вазюкать измазанной в красное кисточкой. Я схватил её за руку:
– Гонишь.
Выдержав хватку, она подняла на меня озадаченный взгляд:
– Да поздравления! Блин, отпусти!
Я отпустил:
– А точнее?
– Да я не успела понять! – заартачилась Ника, - Чё-то там про дебют.
– От кого? – призадумался я.
– Да ясно от кого, - манерно ответила Ника, - От того режиссёра. Саранского. Типа он же её наставлял.
– Что делал? – бросил я машинально.
– Ну, учил, - сказала она по-другому, но оттого смысл её слов не менялся.
Я вспомнил Сперанского. Его физиономию на афише. Твою главную роль. Твои пробы… Я втянул носом воздух и тут же себя осадил. Представить не мог! Но невольно представил.
Ты вышла из театра уже в сарафане. Каблучки застучали по камню. Я подумал о том, что букеты оставила там, в своей театральной гримёрке. Подавил сожаление! Ведь надеялся, мой ты прихватишь
– Позвольте поздравить вас, - раскланялся Сашка и обнял по-дружески.
Женька опять стал расстёгивать джинсы.
Ника прикрикнула:
– Хватит!
– Чё, пойдём напиваться? – ответил Женёк.
– Пить за успех, алканафт, - уколола она.
– Харе! – рявкнул он неожиданно, и Ника притихла. На время.
Из дверей вышли парни. Вне сцены они растеряли загадочный лоск. Один прокричал:
– Ань! Не забудь в понедельник на репетицию!
Ты махнула рукой:
– Хорошо!
Вы обменялись «энергией». Я почувствовал эту незримую связь. Он был частью другой твоей жизни. Наполненной, яркой, чужой! В которой я был только зрителем…
– Устала, - добавила ты, сунув руку в мою.
Я выдохнул, сжал её крепко.
– Я тобою горжусь, - похвалил, хотя эту фразу уже повторял не единожды. Но теперь я, и правда, гордился тобой! Ты была так красива на сцене. Или сцена тебе очень шла.
– Я представляла тебя, - произнесла неожиданно.
– Вот же я! Зачем представлять? – улыбнулся в ответ.
– Нет, - опустила глаза, - Там, на сцене. Во время поцелуя я представляла тебя.
Я замолчал. Я не знал, что ответить.
– Вить, ну не злись! – ты прильнула ко мне. И слова полились из души бесконечным потоком:
– А если ты будешь сниматься в кино и постельная сцена? Ты тоже будешь меня представлять, и я типа должен не злиться?
– Я не буду играть в постельных сценах. Обещаю! – ты капризно поджала губу. Как ребёнок.
Сердце кольнуло, но я удержался от ссор. Не хотел омрачать тебе праздник.
– Он тебе нравится? – вырвалось вдруг.
Ты отмахнулась:
– Вообще не мой тип.
– А кто же твой тип? – обронил, надеясь услышать комплимент в свой адрес.
– Догадайся, - ответила ты. И пальчики ловко нырнули в карман. В мой карман! Брюки «пустили тебя». Под ними ладошка проделала фокус, и скрылась в трусах.
– Ань, - я поймал её, словно зверька.
– Ты ревнуешь? Ревнуешь? – прижалась, порывисто выдохнув в губы.
Я обхватил твою выпуклость правой рукой. Уместилась в ладони. До трусиков было всего ничего. Слой ткани, тончайшей настолько, что я ощутил их приятный рельеф.
– Эй, ну вы где? Извращенцы! – крикнул Жека.
На кухне был ящик спиртного, закуску готовила Лёлька. Ника надула шары и развесила их по квартире. Мы собирались отметить премьеру, поздравить тебя. А ты постоянно зевала.
– А красивая эта Дана, правда? – мечтательно бросила Лёля.
Ника тут же её опровергла:
– Ничего в ней красивого! Просто типаж.
Женька поддел её:
– Слов нахваталась!
Они шутливо «пинали» друг друга. Как мы.
– К тому же, она уже старая, - фыркнула Ника.