Измена. Закрывая гештальты
Шрифт:
Была идея написать в Смольный и в Кремль, а чего мелочиться-то? Сгорел сарай, как говорится.
К ужину явилась срочно призванная через мессенджер Анфиска, и на кухне спонтанно образовался совет в Филях [1].
Пока мы с подругой дружно негодовали, посыпая голову пеплом и призывая на имя моего начальника все невзгоды, громы и молнии, Лера тихо и задумчиво сидела в своем углу. Кот, по малолетству и из-за возможной солидарности с врагом по половому признаку, приглашен не был.
Дочь внимательно слушала наши бредовые идеи,
— Мам, я тут вот что придумала: буду в магистратуру поступать в «Новгородский государственный университет имени Ярослава Мудрого».
— Вот это поворот, — буркнула обескураженная и сбитая с мысли, я.
Анфиска же подхватила, сияя глазами:
— Но тогда ваших денег от продажи этой квартиры хватит на недвижимость там. Ты совершенно спокойно можешь увольняться хоть сейчас. От Ромки, какие-никакие алименты будут, да ты еще зарабатываешь своими романами. С голоду однозначно не помрёте.
— Это звучит как план, — побормотала я, судорожно выстраивая логические цепочки и последовательность действий. Своих и детей.
— Если, как сегодня сказал адвокат, мы получаем три четверти квартиры да машину, то тогда до Новгорода даже такая черепаха, как я, по новой платной трассе часа за полтора доеду. Считай — все рядом. Но не здесь.
Лера тихонько засмеялась:
— Будем на выходные приезжать в гости. К вам, тетя Анфиса, да к бабе Тане с дедом Колей.
Подружка хмыкнула, не удивившись, что мать мою дочка не посчитала.
Все здесь Алену Ивановну хорошо знают. И в дополнительных пояснениях не нуждаются.
— Да и вы к нам, — подхватила, воодушевленная перспективами, я.
Великий Новгород мне всегда нравился чистотой, камерностью, уютом, памятниками и тем, что мой далекий от религии и понимания значимости исторического наследия отец называл: «Ох и город. На один квадратный метр пять церквей!»
— Вот и договорились, — резюмировала Фиса, — завтра берешь больничный и несешь заявление «по собственному». Можно в обратной последовательности. Там как раз майские, а после них вас уже и разведут, да и с продажей успеете, раз Роману так подгорает.
Я прикидывала в календаре более четкий план действий и бормотала под нос:
— Поговорю еще с тренером, чтобы подобрал нам в Новгороде клуб для Кота после его реабилитации. И вообще, все будет в шоколаде, а не в чем обычно.
Лера и Анфиса переглянулись и хмыкнули.
Меня же несло на волнах восторга от открывавшихся перспектив:
— А приятным бонусом будет то, что расстояние между мной и моими родителями будет ни две остановки, а два часа на машине. Да и Рому с Олей встретить в ТЦ еще раз шанса у меня практически не будет.
Дочь грустно покивала. Ей все равно больно. Как бы он себя ни вел, Роман Николаевич оставался ее отцом.
Я это понимала и ни одного плохого слова вслух при детях в его адрес не говорила.
Ладно, план понятен.
Делюсь с девочками,
— Так, завтра утром я принесу заявление этому небритому чепушиле, и пусть Администрация дальше живёт без меня.
А как у начальника подписать нужные документы я знаю: во время его телефонного разговора, предварительно положив перед ним на стол шоколадную конфетку.
А там — ловкость рук, хорошие человеческие отношения с секретариатом главы района и больничный.
Бухгалтерия и кадры могут взбрыкнуть, но я после мартовского выезда не только в шоке рыдала по углам, но и припасла кое-что на Инессу, так что должны мирно разойтись.
Про то, что даст бог, переезд в Новгород избавит меня еще и от Игоря — я даже мечтать боялась, хотя была бы рада.
Честно.
Осталось все задуманное претворить в жизнь.
[1] Совет в Филях — военный совет, который в соответствии с Воинским уставом был созван 1 (13) сентября 1812 года во время Отечественной войны главнокомандующим М. И. Кутузовым в деревне Фили к западу от Москвы. На рассмотрение был вынесен вопрос о том, пытаться ли после Бородинского сражения дать ещё одно сражение под Москвой, либо оставить город без боя.
Глава 22
Овраги, сюрпризы и подводные камни
Старый еврей уезжает на родину, везет в клетке попугая. Таможенник не пускает, говорит, что животных и птиц можно вывозить только чучелом или тушкой.
Еврей божится, что попугай в их семье уже 100 лет.
Попугай слушал-слушал и говорит:
«Фима, чучелом или тушкой, а уезжать надо»
(анекдот)
А дальше у меня в жизни, как обычно и бывает, последовала печальная констатация: да, а в стихах это звучит чудно.
Прекраснейшая мысль о больничном воплотилась в реальность очень неожиданно.
Заявившись к родному участковому терапевту и пожаловавшись на слабость, головную боль и головокружение, после рутинных осмотра и измерения доступных параметров столкнулась с сюрпризом.
Пожилой кардиолог, к которому меня препроводили от терапевта очень быстро и встревоженно, измерил давление, поцокал языком, покачал головой и поинтересовался:
— Ну что ж вы, милочка, так себя не бережёте?
В смысле не берегу?
Встрепенулась, но все равно пока не понимала, к чему это было.
А потом увидела данные тонометра, и как поняла.
Будем откровенны, всю жизнь моё рабочее давление было сто двадцать на восемьдесят.
Обе беременности также прошли без каких-то неожиданностей со стороны сердца и сосудов, а тут нате вам: двести тридцать на сто восемьдесят.
Это не просто шок, это какой-то трындец.
А я-то думаю, чего мне слегка не очень?