Изменить будущее
Шрифт:
На улице мы отрабатывали приёмы медленно без "агрессии", больше работая на баланс и точность движений. Отрабатывали липкость рук, в том числе и с закрытыми, или завязанными глазами
Постепенно и мелкота, подшучивавшая над нашими очень медленными перемещениями, сначала "присоседилась", повторяя движения издалека, а потом встала в ряды будущих разведчиков.
Пришлось переместиться на пустующий футбольный стадион, постепенно превращавшийся в болото. Его сделали на месте бывшей технологической свалки, но не предусмотрели дренаж.
Постепенно наша группа разрослась до ста человек. Приходили родители, смотрели, а потом приводили детей. Потом пришла Светлана Яковлевна и сразу взяла "быка за рога".
– Миша, у тебя хорошо получается, я смотрю, вокруг себя ребятишек собирать. Может и наш лагерь пришкольный возьмёшь к себе?
– Это как? – Не понял я.
– Мы будем приводить их к тебе на занятие гимнастикой. Ведь у тебя же гимнастика? Ты сам говорил.
Я рассмеялся.
– Они от такой гимнастики не проснутся, а снова уснут.
– Тогда перед сном…
Я снова рассмеялся.
– Давайте так… Я, всё равно здесь тренируюсь по утрам… Приводите утром на зарядку. Или я к школе подходить буду и уводить их оттуда сюда. Но мне всё равно нужны будут два-три вожатых. Их же много, детей?
– Сто восемнадцать…
– Мама дорогая! – Всплеснул я руками по-женски и так похоже, что директор разулыбалась. Напряжение у Светланы Яковлевны прошло.
Зарядку малышей я разнообразил активной работой в группах, в парах, тройках, четвёрках: "пятнашки" по плечам, бедрам, перекидывание мячей. Весело проходили эстафеты, проведение которых я переложил на вожатых. В итоге я переложил на вожатых всё, кроме "заминки", которую я проводил с элементами медитации.
– Дышите ровно и спокойно. Двигайтесь медленно и прорастайте наступая на землю. Вы дерево, двигающее ветвями…
Потом мы садились на брезентовые коврики.
– Закройте глаза и дышите ровно. Вдох-выдох, вдох-выдох. Вы слышите шум моря и крики чаек. Ваше тело отдыхает и вы расслаблены. Ваша спинка ровная, тело расслабленное, руки и ноги отдыхают.
Мы со старшими ребятами нарезали в лесу дёрна и натаскали на стадион, уложили его за воротами на песок, выложив площадку десять на десять метров. Получился неплохой борцовский ковёр. Мальчишки сами удивлялись, как ловко у нас получалось.
– А что тут удивляться? – В свою очередь удивился я. – Когда нам нужна была хоккейная коробка, мы сами ей сколотили, и заливаем её каждую зиму сами. Что тут такого? Что хотим, то и воротим…
– Ещё бы знать, чего мы хотим? – Философски ответил Варёнов.
Кто остался в городе, продолжали посещать ДОСААФ на Постышева, где учились автоделу и вождению, водную базу ТОФ на Набережной, где "плавали и ныряли", пока без акваланга и без воды, холодная была, зараза, но учебные часы шли. Для меня было важно это. На ТОФ нас ходило мало, но инструктору было начихать, сколько нас пришло. Солдат спит, служба идёт.
К июлю сдали зачёты ни начали нырять. Естественно не на воде, а в железном бассейне, глубиной один метр.
Компенсаторов плавучести, к которым я привык, не было, вот мы и приучались подбирать вес балласта. Хотя, какой там балласт?! Кроме трёх человек, пацаны были мелкие и толстых не было. А АВМ плавучести не давал от слова совсем.
– Наиболее часто задаваемый вопрос выглядит так, – вещал инструктор, – сколько времени можно продержаться под водой с этим, – водолаз ткнул пальцем в АВМ-1М, – или иным аппаратом.
Пацаны закивали головами.
– Ответ простой: "сколько воздуха закачаешь, столько и надышишь".
Инструктор, молодой парень старшина – запаса Серёга, прошёлся по площадке.
– Количество воздушной дыхательной смеси зависит от чего? – Спросил Серёга.
– От объёма и давления, – сказал я.
– Правильно, от объема, но от какого объёма?
– От внутреннего, – сказал я.
– Правильно, от внутреннего объема баллона. А сколько вдыхает человек?
– Они, – я показал на пацанов, – литров десять в минуту. Я – литров двадцать. Серёж, мы это помним. Помним и то, что в аппарате запас воздуха 2100 литров. Я могу в нём дышать на поверхности полтора часа…
– А…
– А на глубине десять метров один час. Дальше нас никто не пустит. Серёж, не давай хоть подышим. Или разбежимся.
Сергей вздохнул и поволок двадцатикилограммовый аппарат в железный ящик. Меня удивило, что этот аппарат имел минимальную положительную плавучесть. Я сказал об этом инструктору.
– В морской воде, да. Тем более тут на Тихом океане солёность высокая.
Подышали, опустив лицо с маской в воду. Для пацанов это уже было верхом счастья. На дне ящика лежали живые звёздочки, ползали крабики. Вода была относительно прозрачной, если не баламутить, но на десятерых прозрачности хватило.
Так постепенно мы осваивали водолазную науку. Скоро мы стали плавать с инструктором в паре. Тут же рядом бултыхались и ныряли пацаны без аквалангов, но в масках и с дыхательными трубками. Это было красиво. К концу лета мальчишки, кто хотел, плавали в лягушатнике под моим контролем самостоятельно, а инструктор выводил их и опускал на десятку. Из ящика имелся выход в заводь сразу на глубину семь метров и мальчишки торчали в этом "окне", наблюдая за погружением товарищей. Компрессор стучал не переставая.
С парашютной подготовкой не заладилось сразу и так и не ладилось. Теоритическую часть за зиму мы прошли, а прыжковую отложили на осень. Ну и ладно, думал я. И так хватало суеты.
Зато с альпинизмом получилось легко. Я сдал сразу на первый взрослый, выступив на краевых соревнованиях. По правилам скалолазания 1970 года соревноваться детям до семнадцати лет было запрещено, следовательно и получать спортивные разряды тоже. Энтузиасты тренировали юношей и даже проводили для них неофициальные соревнования. Заводили "альпенкнижки" и отмечали покорённые высоты. Но не в Приморье.