Изменить будущее
Шрифт:
Я принёс. Он пролистал.
– Ты смотри-ка, мать. Вроде замечаний поменьше, а?
– Поменьше-поменьше, – подтвердила она.
Отец в последнее время приходил поздно. Авралили они на ТЭЦ, и он оставался на вторую смену.
– А ничего так. Действительно "нормалёк", а не как раньше.
Он сунул мне дневник в руку и нежно хлопнул меня ладонью чуть ниже спины.
– Это тебе… всё равно… Для профилактики. Молодец.
– Я тебя, пап, хотел попросить…
– Чего, – удивился он.
– Ты не мог бы позаниматься со мной… э-э-э… На ключе работать. Я азбуку морзе выучил…
– Твою ж… Что за день
– Знаю. Я на этом… На вертикальном могу, мне бы на полуавтомате…
– Он меня сейчас до инфаркта доведёт, – почти крикнул отец. – Не жалеет меня сегодня совсем. То не заставишь его, а то, – может он… Давай, показывай… Может он…
Я принёс оба ключа и приставку – пищалку с квадратной батарейкой, собранную отцом. Он раньше служил на флоте радистом, а потом даже работал радистом в "портофлоте" на буксире и в торговом порту. Очень любил радио дело. У нас даже одно время стояла дома радиостанция, но без передающего устройства. Он стучал ключом увлечённо и пытался меня увлечь, но слегка "пережимал палку", заставляя, а не заинтересовывая. Поэтому я и "кочевряжился". Поэтому он и удивился.
Навыки работы на телеграфном ключе у меня были вбиты инструкторами плотно, но это в том теле. Это тело с некоторым трудом, но осилило нехитрые действия. Всё-таки отец же меня учил класса с пятого. Азбуку я тогда не хотел учить. Сейчас знал.
Простучав несколько строк из газетной статьи, я посмотрел на отца и увидел в его глазах слёзы. Он отвернулся и вышел, сначала из комнаты, потом щёлкнул и входной замок.
– Ты, точно его… сегодня… – Тревожно сказала мама.
– Не о том, мам, тревожишься. Радость он как-то переживёт. Дай бог… А вот вторые смены… Надо, чтобы он бросил свои вторые смены.
– Да какая тут радость, – почти зло сказала мама. – Ты ведь над ним сколько издевался. Выучил бы ты эту проклятую азбуку… Ведь выучил, когда захотел!
– Именно, мам… Когда захотел… Извини…
Я встал и оделся. Мама тихо плакала сидя в кресле.
– Я пойду прогуляюсь. Всё будет хорошо.
Мама махнула на меня рукой.
Глава шестая
Получалось, что всё, что давал мне отец пригодилось мне в жизни. Или могло пригодиться, если бы я его послушал. Но я сопротивлялся отцовской настойчивости, переходившей в прессинг и к девятому классу у нас сложились натянутые отношения. Я становился взрослым и начал "быковать".
Отец был эмоциональным и, вероятно, сильно переживал, что у нас не клеятся отношения, и, вполне вероятно, из-за этого ушёл из жизни гораздо раньше. От лимфолейкоза – рака крови. Он, конечно работал на вредных производствах и попадал под различные облучения, но не все сварщики и радиомеханики умирают от рака крови.
Раз уж я оказался здесь и сейчас, я должен был попытаться повлиять и на это. Правда, крови я ему уже свернул не мало. А гормоны кипятили кровь и выносили мозг, мешая быть разумным человеком. Как сложно жить, подумал я и усмехнулся. Фигня, прорвёмся.
К окончанию девятого класса я вошёл в учебный ритм и школьную жизнь. Для лентяев и замкнутых на себя, каким я был раньше, она проходила незаметно. Для остальных школа давала много. Только кружков и факультативов я насчитал двенадцать.
На мне "висела" классная стенгазета, но с ней я стал справляться намного быстрее и грамотнее. И на 23-го февраля, и на 8-е марта, и на майские праздники газеты получились красочные и информативные.
Не мудрствуя я копировал рисунок и заголовок с открыток, а текст печатал на японской портативной пишущей машинке "Brother", подаренной маме дядей Геной, работавшим в Приморском морском пароходстве.
Раньше я пытался оригинальничать, и получалась полная "Ж". С содроганием вспоминал всю жизнь стенгазету нарисованную к восьмому марта. Почему-то я решил, что если срисовать некоторые картинки из книг карикатуриста Херлуфа Битструпа и приклеить к ним фото одноклассниц, то будет и весело, и не так, как у всех.
После этой газеты девчонки со мной не разговаривали до окончания девятого класса, а некоторые и больше. Но я искренне не хотел их обидеть. А папа лишь посмеивался, и я не помню, чтобы он меня отговаривал. Тоже непонятно, хорошо это или плохо?
В этот раз газеты выходили, как у нормального советского художника-оформителя. Я много почерпнул у них в своё время, захаживая к знакомым в мастерскую с бутылкой крепенького. Раньше у меня особо не получались заголовки. Сейчас я просто "сносил" по клеточкам на ватман надпись с открытки. И не надо ничего выдумывать.
Папа, увидев газету к "Дню Советской Армии и Военно Морского Флота" удивленно хмыкнул и развёл руками.
– Я бы так не смог, – сказал он.
Он хорошо рисовал, но как и я, не дружил с красками. Масляными в юности писал, и даже его картина сохранилась. Она висела на стене в доме его сестры в деревне. По этой причине помочь мне с газетами не мог. Как-то даже, видя, что я запорол корявой надписью уже готовую газету к новому году, он позвал мужа тетки Галины и он нарисовал мне прекрасного деда мороза и сделал отличный заголовок.
– Чего ты берёшься за стенгазеты?! – Часто говорил он. – Ты не умеешь рисовать.
Он был частично прав. Карандашом я рисовал неплохо, даже как-то на уроке в восьмом классе срисовал бумажные рубль и трёшку. Очень похоже получилось… Но ни нормальной графикой, ни техникой акварели, гуаши я не обладал. Я не учился у профессионалов, а пытался многое постичь самостоятельно. Это, конечно, было интересно, но контрпродуктивно.
Разговоры со специалистами за рюмкой давали мне гораздо больше. Очень важно знание нюансов профессии, получаемых только практикой и приходящих с опытом. Теоретика видно сразу. Полученной от профессионалов информации мне хватало на формирование "короткой легенды" или первичный подход к интересуемому объекту.
Перед летними каникулами мы ушли в "разведывательный рейд". Это был простой турпоход, но правильно организованный и мотивированный. Опяять же через райком партии я "пробил" разрешение на проход группы от бухты Тихой до Горностаевского полигона.
– Там везде запретные зоны, товарищ секретарь райкома. Там плакаты везде: "Стой! Стреляю!". Та колючка, опять же. Контрольные полосы.
– Вот и пусть ваши бойцы охранения задержат группу, только не в начале маршрута, а уже у полигона.
Павел Николаевич довольно морщился под лучами обеденного солнца, падающего сквозь щели тяжёлых штор кабинета первого секретаря.