Изменить будущее
Шрифт:
Виктор Павлович хмыкнул. Никто не рассмеялся.
– Образно у вас получилось, Пётр Иванович. Не уж-то так серьёзно?
Начальник ГРУ махнул рукой.
– Год два и… Надо нырять. И ты думаешь, кому придётся нырять? Правильно… Спецам. Вот этим спецам, мать их так.
Ивашутин, помолчав, добавил.
– Пацана этого… – Он пощёлкал пальцами, вспоминая.
– Шелеста.
– Да, Шелеста. А он не родственник нашему?
– Нет. Проверяли.
– Ну и хорошо. Не хотелось бы… Так вот… Пацана завтра ко мне.
– Может сюда? – Спросил Ломакин.
– Не… В кубик его… В подвал… В мою любимую…
Я знал этот подвал, поэтому не пытался имитировать испуг. Я боялся по-настоящему. Само спускание по длинным лестницам под землю подавляло психику. Однако, я знал это здание уже с "историей", сейчас же оно ещё пахло краской и это несколько ослабляло "тот" эффект.
В том крыле, куда меня повел сопровождающий офицер, я никогда не был и удивился, когда мы вошли в довольно большой зал со множеством кресел с откидными сиденьями, разделёнными параллельным экрану проходом на два сектора, как в кинотеатре. В общем-то это и был, то ли кинозал, то ли какой другой актовый зал. Свет горел, но на экране, висящем над невысокой сценой, шли кадры кинохроники. Без звука.
На одном из кресел в центре зала в проходе сидел человек в костюме. Он поднялся и шагнул на встречу. Мы с ним никогда не встречались, но фотографию его я помнил: крупное лицо, со слегка перекошенным влево лицом. Вероятно – последствие инсульта, потому что я помнил и его нормальные фотографии.
– Знаешь меня? – Спросил он, пожимая мне руку.
Я пожал плечами. В то время фотографии начальников ГРУ не гуляли по средствам массовой информации. И даже в Большой Советской Энциклопедии на слово "ГРУ" была фамилия какого-то бельгийского живописца Шарля.
– А должен?
– Не прилично отвечать вопросом на вопрос.
– Не знаю. Начальник КГБ, наверное. По тому случаю вызвали…
– Ты думаешь, что начальник Комитета Государственной Безопасности озабочен армейскими делами? Ты не знаком со структурой комитета?
– Ну… Как бы… Нет… На факультативе не давали. Про ГРУ немножко рассказывали. Начальник Ивашутин. С шестьдесят третьего года. Вероятно после разоблачения в том же году шпиона Пеньковского. Сменили руководство. Говорят, что из КГБ.
Ивашутин смотрел на меня не мигая. Лицо у него было очень недобрым.
– Голос Америки слушаешь?
– Иногда натыкаюсь. Когда музыку ищу в приёмнике. Нельзя?
Ивашутин вздохнул.
– Да не то чтобы нельзя…
Он потёр подбородок.
– Сложно не попасть под влияние…
– Тлетворное влияние запада? – Спросил я, вспомнив фразу из "Брильянтовой руки".
– Оно, проклятое. Сначала музыка, потом штаны всякие, хиппи, стеляги, эта… жевачка. Вон рубашка у тебя чья?
– Моя, – удивился я.
– Не… Чья страна?
– Самопал… Я сам шил… И ткань красил сам. Была зелёная, стала синяя.
Ивашутин протянул руку и с моего одобрения потрогал двойную оранжевую строчку.
– И нитки сам красил.
– Обалдеть, – сказал генерал. – Так это ты форму шил? Мне показывали.
– Я, – я опустил голову. – вы только не наказывайте ателье. – Это я их… Поставил перед фактом, когда принёс им сорок пять штук. Я виноват. Наказывайте.
– Вот же ж… И сколько они тебе заплатили?
– По три рубля. Ну и за ткань ещё… нитки…
– А сами продали за пятнадцать… Молодцы…
Рука генерала потянулась к трубке телефона, потом его суровый взгляд уставился на меня и он замер.
– Фу ты ну ты, – сказал он, кладя трубку. – Да и ладно, не будем омрачать хорошее дело.
Он посмотрел на меня уже мягче.
– Я начальник ГРУ. Ивашутин моя фамилия. Слышал, наверное… Ах, ну да…
– Ничего себе, – сказал я.
– Присаживайся, – сказал генерал. – Я отдыхаю тут немного, когда приезжаю во Владивосток. Я же, действительно из этой системы пришёл, – он развёл руки, – в военную… э-э-э… службу.
– Кино смотрите? – Спросил я.
– Кино… Да-а-а… Про то, как Пеньковского брали. Я его постоянно смотрю.
– Других нет? – Спросил я между прочим.
Ивашутин напрягся.
– Фильмов про шпионов?
– Почему про шпионов? Просто фильмов, – я усмехнулся. – Думаю, про шпионов у вас достаточно.
– Ты думаешь у нас много предателей?! – Взвился генерал.
– Почему предателей? Просто шпионов, американских или английских. Думаю, их валом.
Ивашутин откинул на бок голову и сказал:
– Ты как-то странно ставишь вопрос. Он получается у тебя двойной. Вроде как с намёком на то что ты что-то знаешь.
– Что может знать семнадцатилетний школьник, живущий в провинции о шпионах в ГРУ? – Удивился я.
– И вот опять… Ты, наверное, хочешь стать разведчиком?
Я выдержал почти "мхатовскую" паузу.
– Я люблю спорт. Самбо. У меня, правда, не очень получается, но мне нравится.
Я засмеялся.
– Хочу стать тренером. Думаю, это получится у меня лучше.
– Не всегда из хороших спортсменов получаются хорошие тренера. Отличные спортсмены – индивидуалисты и привыкли к соперничеству и редко делятся опытом. Так что, может быть, ты на верном пути. У тебя неплохие организаторские способности?
– Вы меня спрашиваете? Откуда же я знаю. Это другим решать.
– Ты неплохо спланировал рейд. Кто помогал?
– Военрук. Папа. Он наш лес хорошо знает. Грибник. Он и показал тропы мимо запретных зон.
Ивашутин покачал головой.
– Да-а-а… Остальное всё сам?