Изменить будущее
Шрифт:
Элли захлопала в ладоши, и мы почти побежали в сторону коровника и подсобных помещений.
Надо сказать, что усадьба была действительно королевская. Когда-то давно в ней жил госсекретарь Марии Стюарт – Уильям Мейтленд, потом здесь встречалась с королём Шотландии, Англии и Ирландии Карлом Вторым герцогиня Ленокса Тереза Стюарт, которая и потребовала после её смерти переименовать поместье в память королевской любви.
В мастерской я нашёл необходимое: монтажный страховочный пояс, верёвку и пару крепких крючьев, собрал из всего этого нужную мне "систему" и мы вернулись к цветочку. Прихватив, кстати, небольшую коробку на поясе, с которой наш садовник ходит на рыбалку.
Надев пояс, я стал карабкаться вверх. Сложность подъёма была нулевая. Угол трёхэтажного дома рельефно выступал почти на ширину кирпича. Почти, потому что был сделан из тёсанного камня. И я поднялся до нужной высоты, практически взбежав по стене.
А вот тут я применил своё приспособление из крючьев и верёвки, которые я привязал к поясу. Я прикрепил один крючок с правой стороны угла за выступ и освободил руки. Я висел, как и положено на трёх точках: на двух ногах и верёвке с крючком.
Руками я аккуратно снял растение вместе с корнем и тонким слоем земли, завернул его во влажную салфетку, положил в коробку, висевшую на плече и спустился вниз.
Элли была в восторге, прыгала вокруг меня, как зайчиха на сносях.
– Не растряси парня, – предостерёг я, нежно взяв её за руку.
Мы перенесли чертополох в оранжерею и высадили в кадку, установив памятную табличку для садовника.
Элли так была возбуждена за ленчем, что папа-лорд, обычно невозмутимо поглощавший свой омлет и салаты, спросил:
– Что-то произошло?
– Джон спас цветок, – тут же выпалила Элли. – Он залез на стену и спас его.
– Цветок на стене?
– Да, цветок чертополоха!
– Цветок чертополоха?! – Переспросил герцог. – И где он сейчас?
– Мы высадили его в оранжерею, – уже тише сказала Элли, почувствовав, напряжение в голосе отца.
– Пойдёмте, покажете…
Герцог встал из-за стола, не закончив омлет и направился из обеденного зала, даже не сомневаясь, что мы не последуем за ним.
– Это было вот здесь, – тихо произнесла Элли.
– Где конкретно? – Переспросил отец предельно спокойно.
– На десятом сочленении… Напротив углового окна второго этажа. Почти под ним.
– Почти под ним…
Герцог Гамильтон смотрел на окно и мне показалось, что на его глаза навернулись слёзы. Но, наверное, показалось, потому что герцог не смотря на его "простецкое" почти курносое лицо с припухлыми губами, не позволял себе проявления чувств и излишних эмоций.
– Это окно спальни моей матери… Чертополох стоял на окне когда она носила меня в своём чреве. Его семечко могло сохраниться и прорасти. Это не очень хороший знак для твоих братев, что чертополох сейчас у вас. Чертополох – один из символов на гербе Шотландии. Это наш хранитель. Вы должны знать ту историю…
– Мы знаем, па, – сказала Элли. – Почему это плохо для Алекса и Ульяма?
– Это растение имеет династический символ. Отец ждал наследника и я появился.
– Мы не претендуем, – пошептала Элли.
Герцог вздохнул.
– Это просто знак, Элли. Но тебе придётся беречь растение. На всякий случай. Зато я теперь точно знаю, что у меня скоро появится внук. Может этот знак о том?
Вечером того же тёплого июльского дня после ужина мы прогуливались в парке вчетвером. Элли с матерью Сарой Джейн выгуливали двух редриверов, а мы с Аланом смотрели, как они веселятся.
– Хотел попросить тебя, Алан, об одолжении, – начал я.
– Что хочешь? – Спросил Гамильтон.
– Хочу построить дом.
– Построить? – Удивился лорд. – Зачем строить? Вы с годик поживёт здесь, мы же договаривались Алан Ангус напрягся.
– Годик – да, но когда-то же надо будет съезжать…
– Ну и купите потом. Или здесь места всем хватит… Мы все здесь жили…
– Но потом же разъезжались?
– Ты только не вздумай увозить Элли в свою Авсралию.
Он не сказал: "Авсралия", а использовал иные менее приличные эпитеты. Причём, по-английски это прозвучало ещё менее эстетично.
– Элли там понравилось… Там тепло…
– Нечего ей там делать, – жестко сказал герцог. – Твоя Джесика связалась с турецкими террористами. Как ты ещё сумел от них сбежать?!
– Я хорошо лазаю по стенам.
– До сих пор не понимаю, как ты смог спуститься с двадцатого этажа?!
– Я же показывал… Кстати… Я сегодня понял, что теряю форму. Надо где-то поползать. Позволь полазать по деревьям, хотя бы.
– Я забыл, что ты скалолаз, – вздохнул Алан. – Смотри не расшибись. Она любит тебя… А я люблю её. Помни это, Джон. Она первая. Я так ждал мальчишку, но родилась она, и во мне, словно вспыхнул огонь. Она весёлая и смешливая… Не дай зачахнуть моему цветку.
Последняя фраза прозвучала многозначительно, и я уточнил.
– Это ты об Элле сейчас, или о спасённом нами сегодня чертополохе?
– Сейчас это равнозначные объекты.
Вообще-то он произнёс "entities" – сущности.
– Мы, шотландцы, полны мистицизма и древних традиций. Но хватит об этом на ночь глядя.
Мы прошли по аллее ещё немного. Действительно включились небольшие фонари. Я не заметил, как наступила ночь. Я частично отключал свою внутреннюю систему безопасности, что бы хоть на что-то реагировать на окружающие раздражители адекватно. А то, как-то Алан решил пострелять по мишеням и тарелочкам, и я едва снова не попался… Он позвал и двух своих сыновей, Алекса и Уильям, которые хоть и были подростками, но имели свои личные мелкокалиберные ружья.
У Алана имелся их целый арсенал, и он с удовольствием выпускал заряд за зарядом, очередь за очередью. А я стоял рядом, у стола с оружием и даже не реагировал на канонаду, так увлёкшись осмотром великолепных образцов смертоубийства.
Я заметил его удивление поздно, когда он нарочно выпустил очередь почти у моей головы. Я поморщился и почесал пальцем в ухе.
– А я уж думал, что ты оглох… – Сказал тогда Алан.
– Засмотрелся на такую красоту, – сказал я. – Люблю оружие. Мы с парнями много времени проводили в тирах. В Австралии без оружия из дома и на милю не уходят. У меня дома, вот такая есть, показал я на автоматический карабин.