Изменяя правила

Люкс Сагара

«Светлые волосы».

Как у Глории.

Я увеличиваю яркость экрана и увеличиваю фотографию. Светловолосая женщина привязана к стулу, её голова втянута в плечи, а светлые волосы падают на лицо.

Это может быть кто угодно, но я знаю, — это она.

Я немедленно пишу Синдзо. Жду, что он ответит, подтвердит, что всё в порядке, но он не отвечает. Его даже нет в сети. Я пытаюсь позвонить ему. Номер не отвечает, словно телефон выключили. Зловещее подозрение давит

мне на грудь. Я мгновенно покидаю Key Club и сажусь в машину, направляясь в больницу.

Паркую машину у обочины и захожу в холл. Я бегу как сумасшедший по лестнице, по коридорам…

Распахиваю дверь в палату Глории.

«Глории нет».

Джиллиан лежит на полу и спит. Нет. Под действием наркотиков. Холодная дрожь пробегает у меня по позвоночнику, когда понимаю, — она беременна, и я понятия не имею, что ей дали. Я зову врача, но не успеваю ничего ему сказать, потому что звонит мой телефон.

Я сразу же отвечаю, даже не посмотрев, кто это.

— Что ты хочешь?

На другом конце я слышу тяжёлое дыхание. Запыхавшееся.

У меня нет времени ни на запугивание, ни на игры.

Поэтому я сразу перехожу к делу.

— Если ты хотел её убить, ты бы уже это сделал. Если она до сих пор жива, значит, ты чего-то хочешь.

К тяжёлому дыханию присоединяется другой звук. Скрежещущий. Как ногти по классной доске, но глубже. Глухой.

— Восточное крыло.

Говорит мужчина, или что-то очень похожее на мужчину. Меня нелегко напугать, но от этого голоса меня трясёт; не только потому, что он, кажется, исходит из глубин земли, но и потому, что я знаю — Глория в его руках.

Я дёргаю за халат врача, который осматривает Джиллиан, и притягиваю к себе.

— Где находится Восточное крыло?

Его глаза бешено двигаются, прося о помощи.

— В-в восточном крыле ничего нет, оно ещё строится.

— Как мне туда попасть?

Он указывает направление, и я снова бегу. Я получаю ещё одну фотографию на свой телефон. Глория очнулась. Она смотрит прямо на своего похитителя. Её глаза расширены, она выглядит испуганной.

Я прохожу через дверь, закрытую пограничной лентой, и попадаю в длинный тёмный коридор. Повсюду валяются инструменты и всевозможные материалы. Некоторые двери сняты, другие закрыты. Нет чёткого пути, куда следовать, но я каким-то образом знаю, куда мне нужно идти.

Я не сбавляю скорость, пока не вижу подозрительное свечение в одной из комнат, и не слышу тот звук.

Низкий рокот.

Возможно, мольбы.

Или стоны.

Моё тело напрягается. Я подношу руку к лодыжке, вытаскиваю нож, бросаю взгляд на дверной косяк. Глория там, в центре маленького пространства. На ней белая ночная рубашка. Местами порвана, местами испачкана кровью. Желание убить того, кто к ней прикасался, делает меня безрассудным. Я выпрямляю спину и иду вперёд с высоко поднятой головой.

Как только она видит меня, её начинает трясти.

Она

двигается так сильно, что опрокидывает стул.

Я знаю, — это ловушка, и ей хочется крикнуть, чтобы я уходил.

Но я всё равно вхожу.

Слышу приглушённый звук, почти вздох. И сразу после этого — колющая боль в ноге. Я откатываюсь по полу, прячась за рядом тюфяков.

И снова слышу это.

Это глубокое дыхание. Затруднённое.

А потом раздаётся придушенный стон Глории.

Он взял её.

ТРИ ГОДА НАЗАД

Синдзо наблюдает за мной со стороны, пока застёгиваю манжеты рубашки. Не думаю, что он когда-либо входил в мою спальню, но он не смотрит по сторонам.

Он наблюдает только за мной.

— Семья выбрала, — осторожно начинаю я. — С сегодняшней ночи я стану новым оябуном Иноуэ. За меня проголосовали все, кроме тебя. — В зеркале перехватываю его взгляд. — Почему ты воздержался, Синдзо?

Когда он не отвечает, я подталкиваю его.

— Ты моя правая рука, знаешь меня лучше, чем кто-либо другой, но в трудную минуту ты не поддержал меня. Считаешь, что я не подхожу на эту роль?

Он не говорит ни слова. Он даже не дышит.

— Ты боишься, что я не принесу чести Иноуэ? Или что я не сделаю вас достаточно богатыми?

— Дело не в этом.

Воодушевлённый его ответом, я поворачиваюсь к нему.

— Тогда в чём?

— Ты соврал.

Его слова давят. Потому что он прав.

Я солгал, когда сказал, что кроме меня, Хитоши и Оябуна в клубе, где они погибли, больше никого не было. Точно так же я солгал, когда сказал, что это я убил Хитоши, а он стрелял в меня. Осознаю, мне не следовало этого делать. Но если бы стало известно, что Глория тоже была там и что именно она убила одного из членов нашей семьи, последствия были бы очень серьёзными.

Я должен был назначить цену за её голову. Искать её.

Убить.

Она заслужила это. Выстрелив в меня, она не просто сбежала. Глория увела с собой и Брайана. Я попытался представить её в сарае, где пытаю свои жертвы. Представить, как стою перед ней, готовый слой за слоем сдирать с неё кожу. Но я не смог.

Никогда не ненавидел ничего другое так, как ненавижу её.

Но я чувствую и что-то ещё.

Поэтому смотрю Синдзо прямо в глаза.

— Ты называешь своего оябуна лжецом?

Он сжимает кулаки.

— Она была там.

Я был осторожен. Я убил тех, кто видел, как мы с Глорией входили в клуб, и избавился от всех её вещей. Я даже вытер пистолет от её отпечатков, но, видимо, что-то упустил.

— Если хочешь меня обвинить, просто сделай это.

Не ожидал, что Синдзо отвернётся от меня, как и не ожидал, что он подойдёт к двери и примет вызов.

— Я буду ждать тебя внизу.