Измеритель
Шрифт:
– Хорошо, давай своего бойца. Слово даю, все будет по-честному.
Капитан распорядился отвести всех вниз и освободить пространство перед генераторами, после чего снял маскхалат и верхнюю теплую одежду. Остался только в камуфляжных брюках, армейских ботинках с высоким берцем, да в десантном тельнике, демонстрируя неплохую атлетическую фигуру. Подойдя к своим бойцам, осмотрел протянутые ему ножи, повертев два-три в руках, наконец выбрал один и вышел в центр круга, ожидая соперника, покручивая руками и плечами для разминки.
– Леш, может, лучше я, ты замерз? – Виктор подошел к командиру.
– Нет, Вить, я должен сам, не могу я кого-то посылать, права морального не имею, Да и нет среди нас равного мне, не в обиду будет сказано. Ты
Виктор кивнул и отошел в сторону, раздавая указания.
* * *
Дверь наверху открылась, и на площадку вышел Стас Приступа, одетый в черные форменные брюки и такие же, как у капитана, «берцы». Он немного уступал Еремину в росте, но был так же широк в плечах, поэтому производил впечатление несокрушимости. На обнаженной груди яркими отметинами участия во множестве боев красовались грубые шрамы.
Посмотрев сверху вниз на образовавшийся круг, Стас ухмыльнулся и размеренным шагом стал спускаться, демонстративно глядя под ноги, игнорируя направленные на него взгляды. Остановившись напротив капитана, он с уважением оценивающе оглядел противника и тихим голосом произнес:
– Обожаю честных и благородных. Давать шанс, когда в этом нет нужды, – это глупость.
– Ты меня не поймешь. И объяснять свои решения я тебе не буду. Не за этим мы здесь.
– Тогда начнем, пожалуй, – с этими словами Стас выхватил боевой десантный нож, трофей, снятый им когда-то давно с наемника где-то в горах под Урус-Мартаном. Это оружие явно выигрывало по сравнению с добротным, но все-таки охотничьим ножом Алексея.
Как описать бой, если до этого видел лишь постановочные поединки на экране телевизора или спортивные, которые тоже являлись, по сути, игрой? Все представлялось сумбурным и лишенным логики, но вопреки этому оказалось, что разрозненные хаотичные передвижения и действия приводят к логическому завершению – победе той или иной стороны.
С первых секунд стало понятно, что встретились два профессионала, знающие толк и в ножевом, и в рукопашном бое. Еремин превосходил Приступу в росте и точности движений, но противник был не менее опытен, моторика его была отточена и экономна, а его боевой десантный нож, как меч гладиатора, постоянно указывал в грудь противника. В таких боях победа определялась одним движением, а поражение – одной ошибкой. Еремин держал клинок лезвием к себе, что создавало иллюзию оборонительной позиции. Стас, кружа вокруг капитана, прощупал ее выпадом. Клинок свистнул, но капитан легко, как бы играючи, ушел с линии атаки и ответил ударом ноги в голову. Правда, головы Приступы в этом месте уже не было, не менее легко, как бы даже лениво, он подсел под удар и сразу же резко разорвал дистанцию. Передвигаясь степом по кругу, он немного задумался. Длинные руки и легкие движения капитана озадачили его. Он не мог сократить дистанцию для удара, не подвергаясь риску атаки. С другой стороны, противник был опытен в спортивных единоборствах, но у него не было суровой школы, которую проходят там, где проигравший выбывал из жизни.
* * *
Сергей Сергеевич не питал ненужных иллюзий. Он знал, что независимо от исхода боя их никто не отпустит. Он бы точно не отпустил! Выглянув за дверь, он оценил обстановку. Бой был в самом разгаре. Бойцы наносили и парировали удары, а вокруг собралась внушительная толпа из обитателей бункера, атаковавших его ТЭЦ (как ни грустно, но уже не его) и гражданских, которые, выйдя из жилой зоны, совершенно блокировали проход к основным воротам. Хотя возле входа все равно стояла охрана, и пройти незамеченным не было возможности. Все зрители с интересом наблюдали за боем, и никому не было дела до его персоны. Медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, Дерево спустился на один уровень и подошел к двери на балкон, который, если ему не изменяла память, ведет вдоль всей стены снаружи и заканчивается пожарной лестницей.
Оглянувшись в последний раз на идущий внизу бой, на людей, которые подбадривали капитана, он ухмыльнулся и скрылся за стальной дверью.
* * *
Поединок продолжался уже около десяти минут – у обоих бойцов стала накапливаться усталость. Оба получили по паре кровоточащих, но неглубоких порезов. Движения стали более экономными, исчезла показушность первых выпадов. Назревала развязка. С лица Стаса уже стерлась пренебрежительная усмешка, давно он не встречал такого серьезного соперника, который не только мог так долго противостоять его агрессивности и мастерству, но и продолжал, несмотря на усталость, представлять серьезную угрозу для жизни.
Вдруг среди толпы кто-то громко прокричал: «Древнев сбежал!»
Наверх запоздало рванула пара бойцов с оружием наперевес, но двери апартаментов, раскрытые настежь, не оставляли никаких сомнений. Комнаты были пусты. Когда и как он удрал, было непонятно.
Бойцы продолжали кружиться в боевом танце, но взгляд Приступы потух.
Он бросил его! Предал его, того единственного, кто был ему и слугой, и телохранителем. Хотя почему предал? Солдат ведь выполнил свою миссию, отвлек от хозяина внимание, дал ему шанс уйти. Оплатил свой долг сполна. Теперь он не нужен. Осталось только одно – последний бой. Он не привык проигрывать, и бой надо довести до конца, а потом… потом пускай хоть убивают. Не будет больше этих страшных снов и этой головной боли, мучивших его уже не один год. Все эти мысли ослабили концентрацию на поединке. Как в замедленном кадре он видел выпад капитана. Стас попытался блокировать, но тело как будто раздумывало долю секунды, выполнять приказы мозга или нет. Он не почувствовал боли. Только сильный удар в грудь и приятное растекающееся тепло, захватывающее все тело, делающее его невесомым. «Хороший мужик капитан, если бы там, в Чечне, встретил такого командира, может, и не таким был бы Стас Приступа…»
Развязка произошла как-то неожиданно для Еремина. Еще секунду назад он не был уверен в своей победе и даже сомневался в том, что удастся выйти живым из этой схватки, как вдруг нехитрый выпад, уже до этого не раз блокированный противником, нашел свою цель. Стальной клинок охотничьего ножа легко вошел в незащищенную грудь. Было ощущение, что победа ненастоящая. Как будто соперник сам выбрал того, кто будет победителем, а не мастерство и удача принесли ее капитану. Он стоял над поверженным врагом. Хотя какой он теперь враг? Еще Наполеон сказал: «Враги все мы на поле боя, а поверженный враг такой же солдат, как и я». Удар пришелся точно в сердце. Смерть была мгновенной и не мучительной – мечта любого воина. Алексей не чувствовал ненависти к Стасу, только сожаление и какую-то опустошенность. Перед ним действительно лежал такой же, как и он, покореженный войной солдат.
* * *
Сергей Сергеевич, спотыкаясь и падая, бежал по глубокому снегу. Уже остались далеко за спиной и скрылись за холмом корпуса ТЭЦ, а впереди в дымке показались разрушенные строения города. Он неимоверно устал. Давно его тело, разбалованное коньяком, не испытывало таких нагрузок, но, несмотря на сильную усталость, Древнев ликовал. Он опять обманул смерть, в который раз уже? Он избранный. Баловень судьбы! Ничего, что в руках остался лишь «кедр», отобранный у того идиота. Он сможет… Главное добраться до убежища в «Кривиче». Он поговорит с его обитателями. Убедит их. Что-что, а это он умеет. А там можно начать все сначала. И он еще поквитается с этими измерителевцами.
Его скачущие, как и сердце в груди, мысли прервал раздавшийся из руин протяжный вой. Остановившись посреди улицы на самой окраине города, Сергей Сергеевич стал судорожно озираться, лихорадочно дергая затвор карабина. Солнце садилось, времени до захода оставалось совсем немного, надо было двигаться вперед, но в красноватых лучах по развалинам беспорядочно двигались длинные тени…
– Собаки! – от ужаса руки задеревенели и никак не могли привести оружие в боевое положение. – Только не сейчас…