Измученные смутой времени
Шрифт:
— В том-то и дело, что нет, — всхлипнула женщина. — Ума не приложу, как он полез ко мне под шубу!
Седов, попросив женщину посидеть в кабинете, зашел к Щипачеву и доложил:
— Действовал «писака», потерпевшая сможет опознать преступника. Также, возможно, опознает его еще один гражданин по фамилии Красноштанов.
— Так, так, значит, может опознать, — призадумался руководитель и, взяв в руки увесистый фотоальбом, приказал: — Покажи ей фотографии известных нам карманных воров, а если он гастролер, то задача усложняется.
Прежде чем выйти из кабинета, оперативник сообщил, на его
— Он еще сказал: «Пардон мадам».
— Пардон мадам?! — удивленно вскинул голову Щипачев. — Небольшого роста, худощавый?
— Да, маленького роста.
— Пятидесяти лет?
— Да, немолодой.
— Так это же Француз! А ну-ка, дай мне альбом, сейчас найду его.
Француз, он же Поликарпов Кузьма, был известным карманником. Указанная кличка прилипла к нему в колонии еще на первых ходках* (судимость), а их у него было целых шесть, за что его признали особо опасным рецидивистом. Он налево и направо разбрасывался французскими словами с характерным прононсом: на непонятные явления задавался вопросом «кес ке се?», при разборках — «мсье, я требую удовлетворения», при извинении перед слабым полом — «пардон, мадам», при просьбе — «сильвупле», а также баловался прочей иностранщиной. От этой привычки он не мог избавиться даже во время совершения преступления, что его часто подводило.
Быстро обнаружив в альбоме фотографию Француза, Щипачев приказал:
— А ну-ка, приведи сюда гражданочку, покажем ей обидчика.
Женщина сразу же узнала преступника по фотографии и взволнованно поинтересовалась:
— А мне он деньги вернет? А вдруг все потратил? Он кто такой, где работает? Если потратил, пусть с зарплаты отдает мне деньги.
— Его зарплата — ваши деньги, а работает он в автобусах и на вокзалах, — усмехнулся Щипачев и распорядился, обращаясь к Седову:
— Найти и притащить его в милицию, закрыть в камеру. Вечером побеседуем с ним по душам.
Если карманника не поймать с поличным, доказать, что он совершил преступление, практически невозможно. Хорошо, если подозреваемого запомнили в лицо. В этом случае его приводят в милицию, сажают в камеру и мурыжат сутки-двое. Некоторые карманники, чтобы не иметь дело с милицией, так и не признавшись в краже, возвращали деньги потерпевшему со словами: «Пришлось оторвать от семейного бюджета», или «Одолжил у друга» и так далее. В этом случае у потерпевшего брали заявление о том, что он случайно в доме обнаружил пропажу, поэтому претензии ни к кому не имеет, в итоге все остаются при своих интересах: опера не повесили на себя лишний «глухарь»* (неочевидное преступление), потерпевший — из-за нежелания участвовать в долгой судебной тяжбе, преступник — избежав уголовной ответственности. Но если карманный вор оказывался крепким орешком и ни в какую не признавался в совершении преступления, опера, скрежеща зубами, отпускали его на волю, чтобы в следующий раз поймать наверняка и отправить в колонию.
Проводив женщину до дежурной части и пообещав ей вернуть хотя бы часть денег, Седов пешком направился по адресу проживания Француза. Дверь открыла разбитная на вид женщина сорока пяти лет, которая, позевывая, поинтересовалась:
— Тебе кого?
— Мне бы Поликарпова. Он здесь живет?
—
— Я из милиции, — представился опер, предъявив удостоверение. — Фамилия моя Седов.
— Что от него хотите?! — вдруг взвизгнула хозяйка. — Не даете человеку нормально пожить — все ходите и ходите, треплете нервы! Хватит вынюхивать, он давно уже завязал со старым!
— Он здесь живет? — повторил опер, повысив свой голос. — Мне надо с ним побеседовать.
— О чем беседовать? Не о чем тебе с ним беседовать!
— Гражданка, дайте мне самому определиться, с кем мне беседовать! — жестко бросил оперативник и, поняв, что разговора не получится, потянулся к выходу, где нос к носу столкнулся с подозреваемым.
Схватив тщедушного карманника за ворот куртки, Седов потащил его на остановку автобуса. Сзади, выглядывая из-за двери, вслед им ниспосылала проклятья разъяренная то ли жена, то ли сожительница Поликарпова.
В автобусе оперативник, порыскав по карманам задержанного и ничего не обнаружив, пригрозил:
— Это тебя не спасет, сделаем опознание, и как миленький вернешься в свою колонию.
— Вы о чем? — сделал удивленное лицо Француз. — Если насчет какой-либо карманки, то не по адресу — я давно уже завязал. Хватит, сыт по горло шестью ходками, так что на тычок* (карманная кража) меня проверять бесполезно.
— Это мы еще поглядим, как запоешь в отделе милиции, — зловеще усмехнулся Седов. — Там тебя ждет небольшой сюрпризик.
Озадаченный карманник, прокручивая в голове разные версии, на каком же тычке, а за день у него было их несколько, он высветился, по привычке оценивающе бросал косые взгляды на сумки и ридикюли пассажирок автобуса.
Определив задержанного в камеру, Седов доложил об этом Щипачеву. Тот, довольно ухмыльнувшись, распорядился:
— Пусть посидит, подумает, вечером проведем с ним беседу. К этому времени приведи сюда потерпевшую и свидетеля, чтобы они опознали его.
Как и ожидалось, Поликарпов вину свою не признал, как говорится в их среде, пошел в отказ, но, когда его опознали два человека, то задумался. В конце концов он предложил:
— Ребята, я ничего не совершал, но готов уладить проблему и вернуть этой гражданке деньги. Сколько у нее украли?
— Это ты у нас спрашиваешь?! — расхохотался Щипачев. — Сколько взял, столько и верни!
— А как же мне это сделать? — развел руками карманник. — Вы же меня не отпустите…
— Отпустим, только нужны гарантии, — ответил ему руководитель. — Вас, демонов, только отпусти, а потом ищи-свищи.
— Какие гарантии? — непонимающе глянул Поликарпов на оперативника. — Даю честное слово, что верну деньги.
— Нам твое честное слово тьфу и выброси, — помотал головой Щипачев. — Сдай кого-нибудь из своего окружения, тогда и поверим.
— А мне некого сдавать! — испуганно замахал руками задержанный. — Я сам по себе, ничего про других не знаю.
— Не ври. Ты постоянно бываешь на сходках* (сбор преступных элементов) и в курсе криминальных событий, — огорошил его оперативник. — Ты думаешь, что мы тут сидим и ни о чем не ведаем? Вот получишь семь лет за кражу и больше не выйдешь на свободу. Ты же туберкулезник? На зоне и умрешь.