Измученные смутой времени
Шрифт:
— Да он что-то быстро, — вторила ему женщина. — Бегом обежал все, опросил нас на бумаге и умчался на какое-то преступление. А пропажа людей — это разве не преступление?!
— Бывает, что поступают тяп-ляп, — досадно скривился Седов и спросил: — Придворовую территорию он осматривал?
— Нет, — вздрогнула всем телом Пухова. — Они могут находиться там?
— Не знаю, — помотал головой опер. — Пойдемте, быстро осмотрим.
Обследование летнего дощатого домика, бани и уборной ничего не дало, и Седов, прощаясь
— Вы не знаете адрес проживания Тетериной?
— Да, она оставила адрес, Мариша находится у нее…
Голос ее вздрогнул:
— Бедный, бедный ребенок, как она там без родителей?
Получив адрес и предупредив Пухову, чтобы та присматривала за домом, оперативник поехал к тете Вахрушева.
Оперативника встретила встревоженная женщина средних лет, которая с придыханием спросила:
— Нашли?
— Нет, Степанида Сергеевна, пока не нашли, — помотал головой опер и предложил: — Давайте познакомимся: зовут меня Седов Валерий Васильевич, я друг Дмитрия, мы вместе служили в армии, а сейчас я работаю в милиции. Мне Дмитрий рассказывал о вас, но нам так и не пришлось ни разу встретиться.
— Очень приятно, — кивнула женщина. — Но я вас видела на свадьбе, вы были свидетелем. Про меня вы, по-моему, все уже знаете, поэтому нет необходимости представляться.
— Да, знаю, поэтому сразу перейдемте к делу. Мариша у вас?
— Да, у меня.
— Что собираетесь с ней делать?
— На работе взяла отпуск на десять дней без сохранения заработной платы, поскольку уже была в отпуске. За это время, если не найдутся родители, то Маришу придется отправлять к бабушке.
— К матери Дмитрия?
— Или к Вариной матери. Пусть они сами решают, кто будет воспитывать малышку…
Вдруг у женщины затряслись плечи, и она стала плакать, приговаривая навзрыд:
— Куда их дели? Их убили да? Убили?
Седов, успокаивая женщину, обнял ее и проговорил срывающимся голосом:
— Возможно, живы, возможно, где-то их держат. Будем надеяться на лучшее.
— Да, да, лишь бы были живы, — всхлипнула женщина и, спохватившись, спросила: — Чайку не хотите?
— Нет, спасибо, я попил чай у соседки Дмитрия, — отказался сыщик. — Давайте, быстро переговорим здесь, в прихожей.
— Хорошо. Какие вопросы вас еще интересуют?
— У вас есть какие-нибудь подозрения относительно их пропажи?
— Нет… А какие подозрения могут быть у меня?
— Ну, может быть, Дима или Варя жаловались на кого-то, говорили, что им кто-то угрожает. Говорили нечто подобное?
— Ничего такого не было, — помотала головой хозяйка. — Все у них было хорошо, только начали деньги зарабатывать, а тут такое…
Тетерина не успела договорить — из комнаты вышла заспанная девочка и захныкала, вопросительно глядя то на женщину, то на опера:
— Мама, папа?
Женщина подбежала
— Мариша, успокойся, папа и мама скоро придут.
— Большая уже стала, — улыбнулся Седов, погладив девочку по голове. — Я видел ее год назад, совсем крохотуля была.
Не желая больше разговаривать о родителях при ребенке, оперативник засобирался к выходу. Он протянул к Тетериной клочок бумаги с номером рабочего телефона и попросил:
— Если приедет мама Димы, пусть позвонит мне.
— Да, я уже с межгорода разговаривала с ней, — вновь всхлипнула женщина. — Если в ближайшие два-три дня сын с невесткой не объявятся, она приедет сюда.
Седов каждый день интересовался у Переверзева, как идут поиски супругов, на что последний отвечал односложно и хмуро:
— Работаем, пока тишина.
Сыщик не мог подключиться к розыску своего друга и его жены, поскольку хватало своей работы: карманные воры, почувствовав неразбериху в стране, словно с цепи сорвались, обчищая карманы и сумки простодушных граждан.
Через неделю прилетела мама Дмитрия — Вахрушева Галина Кирилловна, женщина пятидесяти с лишним лет, которая, выслушав Седова, твердо заявила:
— Я буду жить в доме у сына до тех пор, пока не найдут их хоть живыми, хоть мертвыми. Внучка будет жить со мной.
— Галина Кирилловна, но там же холодно, — засомневался оперативник. — Придется топить печь. Вы сможете с этим управиться?
— Не беспокойся, я привычная. Как никак родилась в деревне, с детства колола дрова, таскала воду, нянчилась с младшим братом. Так что не переживай — управлюсь… Да что я объясняю-то?! В этом доме я жила с мужем двадцать лет. Когда Петр умер, я еще лет пять жила здесь, покуда не перебралась к своей дочери. А Дима остался…
Женщина стала плакать, Седов обнял ее за плечи и сказал слова утешения:
— Крепитесь, Галина Кирилловна, не все еще потеряно, возможно, их держат в заложниках и вскоре потребуют выкуп. В нашем положении остается только верить и надеяться.
Женщина усмехнулась краешком губ:
— Ты-то хоть сам веришь в то, что говоришь? Нет их в живых, нет! Похоронить бы сыночка по-человечески…
У нее скривились губы в плаче, оперативник, не выдержав тяжелого разговора, решил попрощаться:
— Я на днях приеду к вам.
Седов ехал на работу и думал:
«Где же вы, Дима, Варя? Неужели вас настигла черная рука злодеев? Как самому бы начать их поиски! Я же окончил третий курс юридического, надо попытаться написать рапорт о предоставлении офицерской должности. Если все получится, напрошусь только к «убойникам»* (подразделение, специализирующееся на раскрытии преступлений против личности) и лично буду вести поиски Димы… Я найду вас, сволочи, вы ответите за кровь моего друга!»