Изнанка гордыни
Шрифт:
Я захлебываюсь в слезах, спрятав лицо у него на груди. Кажется, никогда в жизни так не плакала. Даже в детстве.
Он вздыхает, морщится и гладит меня по голове.
Потом, когда слезы заканчиваются, я засыпаю, обняв его. И не помню своих снов.
Глава 12. Вкус ненависти, запах безумия
Франческа
Я просыпаюсь неожиданно рано. Комната выстыла за ночь, но в объятиях Элвина тепло. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, голова лежит на
Он еще спит.
Это хорошо.
Потому, что вместе со мной просыпается злость.
Ядреная такая. Сильная.
Я зла на мир, на людей, на себя. И неимоверно зла на мага. Ужом извиваюсь, выползая из кольца рук. Мне сейчас совсем не хочется быть с ним рядом. Сегодня я понимаю то, что ускользало раньше. Он виноват в том, что случилось вчера, лишь немногим меньше насильников.
Я почти с ненавистью смотрю на мужчину в постели. Если бы не он, я никогда не оказалась бы здесь — на севере чужой страны, языка которой я не знаю. Не пыталась бежать. Не попала в плен.
Он убил моего мужа, силой увез меня из родного дома, пугал, издевался и насмехался почти три недели.
И вчера он опоздал!
И что — теперь он считает, что достаточно пары снисходительных, ласковых слов, чтобы я растаяла и стала покорно принимать все, что он пожелает со мной сделать? Чтобы простила?
Я из рода Рино. Мы не нуждаемся в жалости врагов. И не сдаемся.
При воспоминании о вчерашней слабости приходит стыд. Как я могла так расползтись, забыть о гордости? Неужели нельзя было поплакать в одиночестве?
На мне все еще его рубаха. Сдираю ее с неожиданной яростью и роюсь в вещах. Нахожу темно-синее платье, из шерстяного муслина. Я оставила его потому, что шнуровка на спине слишком неудобна, когда путешествуешь в одиночестве.
Исподней сорочки у меня нет, надеваю платье прямо на голое тело. Шерсть слегка покалывает кожу.
Ощупываю заплывший глаз. Пудры, чтобы хоть как-то замаскировать синяк, тоже нет. А и была бы — не поможет. Поэтому оставляю все как есть, иду искать служанку.
Трактирная девка косится на меня с испугом и это добавляет ярости. Конечно, Элвин не успел вовремя в тот сарай, но успел рассказать владельцу постоялого двора о моем якобы безумии. Он повторял эту историю на протяжении всего пути в каждом трактире, и я вдоволь насмотрелась на опасливые гримасы черни.
— Зашнуруй платье, — приказываю я. — И заплети волосы.
Она моргает с глупым видом. Я повторяю на альбском и, о чудо, служанка понимает меня.
Как же надоело быть бессловесной скотиной! Хорошо, что Дал Риада уже недалеко. Если я правильно догадалась, маг везет меня именно туда. Почему не в Прайден? Не знаю.
Пока служанка возится со шпильками, рассматриваю свое отражение в медном зеркальце. Синяк ужасен.
— У тебя есть пудра?
Ну откуда у трактирной девки пудра?
— Сходи купи!
Пока ее нет пробираюсь на кухню и краду нож. Обычный нож, каким режут мясо — ничего особенного. Прячу свою добычу в рукаве.
Давно надо было так сделать!
Как и думала, от пудры никакого толку. Мне еще неделю или две ходить с отметиной на лице. Интересно, почему Элвин не избавил меня от синяков магией, раз уж взялся лечить? Ему нравится вид избитой женщины?
Возвращаюсь в нашу комнату. Мой “господин и повелитель” еще изволят почивать. Притомились от вчерашних забот.
Сталь в рукаве приятно холодит кожу. Я больше не чувствую себя беззащитной. Развлекаюсь мыслью, как достану нож и ударю своего сторожа, пока он так беспечно спит. Как он резко выдохнет, раскрыв в изумлении голубые глаза, попробует что-то сказать и не сможет. А потом его взгляд остекленеет, и всегда горячая кожа начнет холодеть.
И все — свобода.
Я знаю, что не убью его. Я нуждаюсь в нем. Мой побег показал, как я слаба и зависима.
Но мечтать об этом приятно. Надоело быть жертвой.
Я сделаю это потом. Когда все спланирую и подготовлюсь. Когда у меня будут деньги, чтобы нанять охрану. Когда я придумаю, что делать дальше.
Больше никаких глупостей. Я хорошо подготовлюсь в следующий раз. И подарю ему удар ножом на прощанье.
Я не убивала до вчерашнего вечера. Изабелла Вимано не считается, она не была человеком. Но теперь я знаю — убить не сложно. Совсем не сложно. И не страшно.
Даже приятно.
Я хочу, чтобы кто-то заплатил за вчерашнее! Тот, кто по-настоящему виноват во всем.
Элвин
Проснулся я в одиночестве — девица как-то сумела выбраться из объятий, не разбудив. Пока валялся в кровати и думал — седлать лошадей или дать Франческе еще денек отлежаться, объявилась моя пропажа.
Я рассматривал ее, не подавая вида, что не сплю. Вид у девчонки был боевой и какой-то сердитый. Это хорошо, значит переживет, выкарабкается.
Она — настоящий боец.
В пику вчерашней слабости, сегодня Франческа изображала леди Совершенство. Одета не просто аккуратно — воплощенная аккуратность. Прическа волосок-к-волоску, пудра на лице. Строгое темно-синее платье — этот вдовий цвет делал ее старше. Губы решительно сжаты, глаза сощурены и злы.
Весь ее вид заявлял, почти кричал “Я в полном порядке! Я — Франческа Рино”. Правда, впечатление несколько портил черневший под глазом фингал.
— Вставайте, сеньор Эйстер. Или вы так утомились от вчерашних трудов, что намерены весь день провести в постели?
Аж опешил от этого ядовитого тона. Вроде ничего не успел сделать, чтобы вызвать у нее такой настрой с утра.
— Милое платьице. В тон к синяку подбирали?
— Солнце уже высоко. Мы едем или нет?
— Смотрю, вам не терпится.