Изнанка матрешки. Сборник рассказов
Шрифт:
– Я многих о Убо расспрашивал, сделал записи, – неторопливо начал Макаров. – По-разному говорят. Но есть одна запись, кто её ни послушает, соглашаются, что так оно и было. Это рассказал Нгубо, местный колдун. Он тут недалеко живёт… Нгубо великолепный рассказчик. Да и в своём деле меня кое-чему научил. Говорит, мне можно… Первая помощь при укусах разных насекомых, при отравлениях… Он – удивительный человек! В его воспоминаниях ощущается непередаваемый аромат древности и…
– День ото дня не легче, – перебивая Макарова, громко сказал Щербаков, мучаясь от вынужденного безделья; там ещё на полчаса осталось работы бульдозеристам, за ними станут самосвалы, а к вечеру, глядишь, всё замрёт на стройке, «а Макаров, – думал Игорь, – сел на любимого конька, и теперь его оттуда не скоро сгонишь».
– История не сложна сама по себе, – видя нетерпение слушателей, заторопился Макаров, с сожалением оставляя тему Нгубо. – Я её быстро расскажу…
– Оно, конечно, лучше побыстрее…
Шелепов жестом руки остановил Игоря и дал знак Макарову продолжать рассказ.
– Ну… Вначале, для пояснения вопроса, о самом Убо. Это необычный зверь, покрытый длинными жёсткими волосами, в пол роста среднего человека, но очень широкий и круглый, если смотреть сверху… Этакая полусфера. На ней расположено несколько больших, с блюдце, белых глаз. Иногда глаза сияют лунным светом. Тот, кто увидит этот свет, каменеет и умирает. Передвигается Убо медленно на многих ногах одинаково во все стороны. Правда, с ногами неясность. Никто ничего определённого о них сказать не смог. Есть ноги, вернее, много ног – и всё.
– Таких зверей-то не бывает, – вступил Дудко. – Сказки.
– Странный зверь, – согласился Шелепов.
– Я и говорю, что странный. Никогда не слышал о таком. Может быть, волосатая черепаха какая-нибудь из вымерших давным-давно, а эта пережила всех? И легенды об этом звере странные. Будто бы и сказка, но такие подробности, что начинаешь верить в существовании подобного зверя… Убо когда-то был покровителем племени, проживающим в этих местах. Ему поклонялись, а его необычный вид и способность убивать вселяли страх соседям. Он, как утверждают все, смотрел на чужого и тот, встретившись с его взглядом, окаменевал и умирал. Человек при этом становился белым. Во всяком случае, он становился не таким чёрным как окружающие люди… Всё было хорошо, но однажды… По одной версии, упала вещая звезда, по другой – кто-то метнул в Убо копьё и поцарапал его. Есть и такая, что, мол, наступило его время. Время Убо… Одним словом, Убо стал убивать всех, кто попадал в его поле зрения. Естественно над временем повисла угроза уничтожения. А податься им было некуда. Соседи их не очень-то жаловали.
– Когда это было? – спросил Шелепов. – Примерно?
– Никто не знает, товарищ, – за Макарова поторопился ответить Камилл, слушавший рассказ с не меньшим интересом, чем остальные.
– Не совсем, – возразил Макаров. – Все, с кем я говорил, считают, что с тех пор было больше тридцати поколений людей. Это для местных лет пятьсот. Не меньше.
– Угу! – неопределённо отреагировал Шелепов, то ли удивился, то ли не поверил.
Макаров немного подождал, не будет ли новых вопросов, и продолжил:
– В общем, у племени появилась нелёгкая задачка, как избавиться от Убо. Другого способа тогда не придумали, как только убить.
– А что, мог быть другой способ? – поинтересовался Щербаков.
– Ну… Надо было от него избавиться. Убить. Нашёлся и автор, как это сделать. Колдун племени. Якобы прямой предок Нгубо. Вот почему Нгубо знает обо всём этом. Так вот этот колдун предложил своим соплеменникам окружить зверя плотным кольцом, выставив перед собой плетёные щиты и копья, а затем всем разом сойтись. Главным условием успеха было не смотреть на Убо. Сойдясь и достав Убо копьями, надо было пришить его к месту и затоптать голыми ногами, посыпая сверху на него землю. Подносить землю в маленьких корзинах досталось женщинам…
Макаров остановился, задумался, может быть, представил, как это было.
– Ну и… – нетерпеливо подстегнул его Шелепов.
– Они так и поступили… Многие, окаменев, погибли, но зато людям удалось справиться с Убо и натоптать над ним курган. Холм Убо.
– Да-а… История. – Шелепов покачал головой. – И это всё?
– Нет, Алексей Петрович. Нгубо говорит, когда копья, что удерживают Убо, сгниют и кто-нибудь вскроет холм, то Убо опять оживёт и убьёт каждого, кто увидит его глаза… И вот местные все считают, что копья сгнили и стоит теперь тронуть холм, как Убо вновь станет опасен и никто и ничто его не остановит… Вот так-то, – Владимир глянул на Камилла и добавил, – товарищи.
Помолчали, обдумывая услышанное.
– Скажи, Камилл, неужели оживёт? – кривя губы, спросил Шелепов.
– Оживёт, товарищ, – не задумываясь, ответил Камилл, блеснув полоской зубов.
– А ты, Глеб, как думаешь?
Дудко оживился, фыркнул.
– Я-то думаю от этого Убо один перегной остался.
– Вот и мне так кажется. Поэтому, Глеб, и ты, Николай, – обратился Шелепов к Соколову, – когда рабочие откажутся работать, вам вдвоём придётся очищать участок. Там, вон Макаров говорит, всего метров двести, так что справитесь. Как?
– Не стоять же и ждать неизвестно чего, – за себя и за нерасторопного Соколова сказал Дудко.
– Договорились… Вы нам, товарищ Камилл, разрешаете самим справиться с Убо?
– Вы не боитесь наших табу, товарищ, – уклончиво отозвался Камилл.
– И ладно. С тобой, значит, тоже договорились… Тогда всё!
…День истекал, хотя до темноты оставалось ещё часа три-четыре. Широкая просека, идущая издалека, уткнулась в заросли, не тронутые ещё ножами и гусеницами бульдозеров. Впереди больших деревьев не было, но тонкие частые стволы так были переплетены лианами, ветвями и стеблями, так стиснуты кустарником и высокой травой в тех немногих местах, где по какой-то причине обнаруживался разрыв в сплошном массиве леса, что уже в пяти шагах ничего не проглядывалось за ними.
– Ты думаешь, они ушли? – хохотнул Дудко, ставя ногу на первую ступень лесенки, ведущей в кабину бульдозера. – Они во-он где расположились.
Соколов, помедлив, нехотя поднял голову и посмотрел в гору. Там на неширокой площадке пестрели рубахи рабочих, вспыхивали в затенениях зажигалки и синел сигаретный дым.
– Цирк! – сказал он глухо и потёр ладонью шею. – Начнём, Глеб, пожалуй!
Дудко привычно осмотрелся, сел удобнее. Нож плавно приподнялся. После прохода вперёд и назад осталось месиво поверженной растительности. Теперь нож ниже и новый проход по тому же маршруту. Третий проход. Вдоль будущей трассы вздыбился рыхлый некрасивый вал жирной земли, ломаных стволов и ветвей, траурно повисли тонкие корни. Глеб заученным движением переводил ручку скорости вперёд и назад, рычагом поднимал и опускал, а педалями устанавливал нужный угол наклона ножа. Тысячи подобных операций за день. Обычная повседневная работа.
Уже через несколько минут наступила та удивительная слаженность с машиной, свойственная истинным мастерам своего дела, и Дудко перестал чувствовать, возникшее было вначале, волнение от ожидания предстоящих неожиданностях, связанных с Убо. Он погрузился в мир монотонной работы.
Отступающая падающая волна зелени, искромсанный след, подчистка, чистовой проход. Новый заход. Урчит мотор, машина послушна каждому движению.
Глеб вздрогнул, когда вдруг перед ним возник Щербаков. Он махал руками, требуя остановки, что-то кричал. Приглушив мотор, Глеб выпрыгнул из кабины и подошёл к нему.