Изнанка неба
Шрифт:
Я проснулся от того, что кто-то пытался сорвать дверь с петель. За окном было еще темно, и мне с трудом удалось сообразить, что происходит.
Я опустил ноги на пол, взгромоздил на них свое тело и отправился на поиски источника шума. Прежде чем я начал хоть что-то соображать и стал жалеть, что не захватил с собой "Беретту", свет уже был включен и дверь открыта.
В комнату влетел Китсон.
– Быстро одевайся. Мы вылетаем.
Я тупо смотрел на него сквозь пелену тумана, которая сгустилась вокруг моих глаз. На нем опять была его замшевая куртка, он выглядел серьезным и немного взволнованным.
– Твой резвый напарник, Роджерс, только что вылетел вместе с набобом на твоей "Дакоте" и взял курс на тот остров.
27
Время было около четырех часов утра, динамик находился где-то за задним сиденьем "Крайслера", а внутри него Модерн Джаз Квартет занимался психоанализом "Звездной пыли". За исключением этого на заднем сиденье этого лимузина царила уютная атмосфера ночной поездки. Фары автомобиля выхватывали из темноты кучи песка за обочиной дороги и каменные строения, но сейчас они не вызывали у меня никаких эмоций: металлический корпус и полумрак кабины создавали иллюзию безопасности.
С переднего сиденья послышался голос Китсона.
– По моим прикидкам до него около шестисот морских миль, а может быть немного меньше, – на его коленях была расстелена карта, и он рассматривал ее в тусклых отблесках приборной панели. – Крейсерская скорость "Пьяджио" равна ста восьмидесяти узлам, так что полет займет три часа и двадцать минут. Если мы поднимемся в воздух в четыре пятнадцать, то будем на месте еще до восьми часов.
– Как насчет ветра? – спросил я просто для того, чтобы показать Кену, что уже проснулся. Я действительно проснулся, но толку от этого было мало. В моем желудке плескался итальянский виски и тонкий слой сигаретного дыма не смог бы удержать его в повиновении.
– Про погоду мне пока ничего не известно, – отозвался Китсон. – Если не ошибаюсь, у "Дакоты крейсерская скорость сто тридцать пять узлов?
– Около ста двадцати пяти, – пояснил я. – Она давно уже не новая.
Он снова погрузился в вычисления. Пусть занимается. Ему все равно не удастся доказать, что мы сможем добраться туда раньше них.
– Да выключи ты это проклятое радио, – сказал я, и Кен выполнил мою просьбу. Водитель начал было поворачиваться, чтобы выразить свой протест, но вспомнил, сколько ему заплатили за его услуги в это время ночи, и вернулся к своему занятию, стараясь удержать машину на узкой полосе недостроенной дороги.
– Им потребуется четыре часа пятьдесят минут, – снова заговорил Китсон. – Они вылетели около двух часов, так что будут там к семи. Мы опоздаем на час. Удастся им обнаружить драгоценности за это время?
"Крайслер" свернул на прямую, гладкую дорогу к аэропорту, я встряхнулся и снова пожалел о том, что мой желудок был полон виски.
– Часа им не хватит, – успокоил его я. – Они не знают, где нужно искать. Но с другой стороны они могут рассуждать нашим путем, как ты считаешь?
Кен молча свернул карту и запихнул ее в куртку. Мы обогнули пустые будки охраны и вырулили за ангарами к контрольной башне.
Китсон помчался в башню и я затрусил за ним вслед, застегивая на ходу свою кожаную куртку, под ней была тиковая, цвета хаки униформа молей компании, а меня окружала холодная, темная ночь. В дальнем конце летного поля, вдоль главной взлетной полосы проплыли два мерцающих огонька. Я закурил сигарету и постарался сосредоточиться на погоде, но безрезультатно. Последнее время мне не доводилось видеть ничего, кроме местных прогнозов. Небо могло провалиться в Эгейское море, и я никогда не узнал бы об этом.
От мысли, что Роджерс будет сажать самолет на Саксосе на узкой дороге с боковым ветром, мне стало не по себе. Я вовсе не был уверен в осуществимость этой затеи, но он просто старался делать свою работу и заработать лишний доллар для нашего босса. С его точки зрения я просто сошел с ума.
Кен вернулся с представителем таможни и кучей бумаг. Мы все загрузились в "Крайслер" и отправились к дальнему ангару. Таможенник закутался в свое пальто и молчал с кислым, сонным видом.
"Пьяджио" стоял рядом с ангаром, толстый и сверкающий в свете фар нашего автомобиля. Китсон подошел к нему, распахнул дверь кабины потом багажный люк и оставил представителя таможни осматривать самолет, а сам в свете фар снова стал изучать карту и прогноз погоды. Позади нас водитель снова включил радиоприемник.
– Я оформил полет до Рима, – тихо сказал Кен. – По моим предположениям это вызовет меньше шума, чем наш полет в Грецию.
– Вряд ли это введет в заблуждение греческого детектива, Анархоса.
– Может быть, но все равно я не вижу причины вопить на всю округу, куда мы направляемся.
– Как с погодой?
Он снова развернул карту и положил на нее папиросный листок с прогнозом.
– Не слишком здорово. Вот здесь чертовски огромная зона низкого давления над Адриатикой со всеми вытекающими последствиями.
– Каковы ее размеры?
– Понятия не имею. Она никак не влияет на маршрут до Рима, так что они не стали вдаваться в подробности, а я просто видел отметки на их карте.
– Куда она смещается?
Он провел пальцем вниз по линии север-юг в ста милях западнее Греции.
– Как датирована карта?
– Она отражает ситуацию, сложившуюся к полуночи, – его палец остановился посреди Адриатического моря между Югославией и Италией.
– Здесь давление около девятьсот семидесяти. Ты знаешь Средиземноморье получше меня, что это может значить?
Это значило, что до тех пор, пока мы доберемся до границы этой области, ветер будет позади нас, но с этого момента могут начаться неприятности. Внешнее, штормовое кольцо можно обогнуть, перелететь, проскользнуть под ним, но лучше через него не прорываться.
– Все зависит от ее местонахождения, – не спеша процедил я, – если она останется по эту сторону Греции, то на островах будет все спокойно, А если придется перелететь через нее... как у тебя там с кислородом?
– Не здорово. Почти ничего не осталось. Я собирался перезарядить баллоны в Афинах, но их пришлось покидать в некоторой суматохе.