Изнанка свободы
Шрифт:
— А ты точно часть меня? Как-то непохоже. Это ж как себя ненавидеть надо, а я себя люблю.
— А ты гордый, — радостно сказал Гайлс. — Всегда был гордым. Поэтому с тобой было интересно.
И снова ударил.
Меня словно окатило кипятком, но в этот раз я сумел сдержать рвущийся крик.
— Мы можем так долго развлекаться, — он захихикал. — Как ты думаешь, у нас ведь есть немного времени, малыш Хаймлад?
— Мое имя — Элвин, — я стиснул зубы и поднялся, в два рывка, преодолевая боль. Встал, глядя на него сверху
С высоты моего настоящего роста он оказался совсем мелким. Щуплый, тощий мальчишка. Даже еще не подросток.
Я вцепился в его темно-рыжие волосы, заставляя вскинуть голову. Глаза цвета болотной тины в окружении ожогов и кровавых ран.
Когда Гайлс заговорил, в его голосе больше не было прежнего веселья:
— Ты молчишь потому, что не знаешь. Хаймлад Скъельдингас мог бы вернуться к своему народу, но тебе не интересно править. Не хочешь ни за кого отвечать?
— Не хочу.
— Ни приказывать, ни подчиняться… Ты искал свободы, не так ли? Так вот она — твоя свобода. Жри ее, если сможешь.
Он дернулся и скользнул в сторону. Скальп с влажным звуком отделился и остался в моих сжатых пальцах.
— Ну и кто такой этот «Элвин» — девятый Страж в мире, которому не нужны Стражи? И как ты выберешься отсюда, если тебе не к чему возвращаться?
Я брезгливо откинул волосы в сторону и вытер руку об одежду.
— Ты и правда часть меня? Голос совести?
— Голос самоуничижения, — он снова захихикал. — Прихожу, когда тебе хочется послушать немного правды о себе.
Налетевший шквальный порыв обратил его в хлопья черной сажи. Он закружился маленьким смерчиком.
Перед тем, как тот растаял, ветер донес:
— … может у тебя осталось незавершенное дело?
Все исчезло. Мертвецы, горящие развалины. Под ногами был лишь жирный пепел, черный, спекшийся камень и сожженная почва. Словно здесь совсем недавно бесновалось пламя. Земля дышала жаром и слегка похрустывала. Я шел в гору и пытался понять, где и когда видел раньше эти холмы. Не получалось.
Только поднявшись на вершину, я узнал Ува Виоло. Напротив разбитым парусником нес свои полуразрушенные башни Кастелло ди Нава. Я опустился в кострище, лег и долго лежал без движения.
А потом пришел сон. Впервые за все время, проведенное в этой странной не-жизни. Во сне была девушка с волнистыми рыжевато-каштановыми волосами, запах глинтвейна и теплой выпечки. Морозное утро над Рондомионом, искрящийся густой мех под пальцами. Конь, который умел становиться частью бури. Библиотека с покрытыми пылью фолиантами, исчерканными черновиками. И снова сероглазая девушка с ямочками на щеках, чем-то неуловимо похожая на кошку.
Я проснулся с улыбкой. Спустился с холма, сел на корабль и скомандовал гребцам «Рондомион». Мы шли, за бортом стоял все тот же густой туман, но я не покидал палубы. Воспоминание о сне блуждало где-то рядом, вело сквозь безвременье и руины.
Туман впереди расступился. В открывшемся просвете мелькнуло пронзительно-голубое северное небо.
Глава 14. Блюдо, которое едят холодным
Элвин
Она меняла цветы в вазе. Простое светло-серое платье, каштановые кудри собраны в небрежный узел на затылке, жемчужная капелька в ухе. Я замер в дверном проеме. Наверное, надо что-то сказать…
Франческа повернулась. Глаза ее расширились, ваза выскользнула из рук и разбилась.
— Элвин? — спросила она, словно не верила.
Я кивнул. Собирался съехидничать по поводу ее удивления и не нашел нужных слов. Да и не хотел искать.
— Это правда ты? — она порывисто шагнула навстречу, словно хотела обнять.
— Правда. Сеньорита, вы, никак, рады меня видеть? Кажется, я вернулся в какую-то другую, более дружественную вселенную.
Сразу же пожалел, что сказал это.
Франческа остановилась.
— Тебя так долго не было.
— Сколько? — она не поняла вопроса. — Сколько меня не было, Франческа? Три месяца? Полгода? Год?
— Десять лет.
Франческа
— Десять лет… — повторяет он за мной, словно через силу. — Ты совсем не изменилась.
— Знаю… это все ошейник, Элвин.
Впервые я заподозрила неладное всего год назад. И спросила у Джаниса, в чем может быть дело. Тот как раз был проездом в Рондомионе.
— Как, разве Элвин тебе не сказал? Пока на тебе ошейник, ты не стареешь. Кормишься силой хозяина. Именно поэтому разработка де Бриена так и не стала популярной. У обычных магов слишком мало силы, чтобы тратить ее на постоянную подпитку фамильяра.
— Всегда шестнадцать?
— Лучше держи это в тайне. Думаешь, мало людей мечтает о бессмертии?
Я вспомнила, как Дориан Таф крал силу моего хозяина через ошейник.
— Получается, я тоже могу быть магом?
— Нет. Ты не умеешь управлять силой. Но ты не состаришься.
Была ли я рада тогда этой новости? Не знаю. Помню только удивление. Я слишком недолго живу, и никогда не умела бояться старости.
Говорят, этот страх приходит к женщинам с первыми морщинами.
По лицу Элвина бежит странная ухмылка:
— Вот ведь сюрпризец. Жизнь, полна иронии, не находишь?
А вот он изменился. Пропал насмешливый огонек в глазах, на лице щетина, у губ залегла складка.
Я не ждала его возвращения. Надеялась, скучала, думала о нем. Но уже почти не верила…
И когда этот странный ребенок — Элисон Майтлтон обещала, что Элвин вернется, я ей не поверила. Не поверила, но запомнила.
«Твой лорд сам вписал себя кровью в книгу Судеб, — зазвучал в ушах не по-детски равнодушный голос. — Предназначение призовет его, но это будет еще не скоро. Сейчас он слишком далеко ушел и не может вернуться сам. Если и вправду любишь своего Стража — стань ему якорем. Я помогу».